— А зачем? — вдруг вырвалось у похмельного взъерошенного человека беспомощное слово. На вопрос «зачем» Логинов отвечал в течение всего предыдущего дня, проведённого в редакции «Голоса Европы», куда его направила Ута. Отвечал так часто, что, как говорится, сам понял. Но именно Кеглеру он объяснять не захотел. Чтобы не разменять на сонное, мелкое, сугубо журналистское зерно то своё понимание, которое обещает вырасти, наконец, в цельную картину будущего мира.

— А сам думай, зачем. Эта задачка теперь всем задачкам задачка. Мой друг писатель тоже спрашивает: зачем? Хоть и эксперт.

Кеглеру показалось, что голос Логинова блеснул жёстким седым волосом. Эксперт, эксперт, эксперт.

После короткого разговора с Логиновым Паша собрался «в Кеглера». В не самого далёкого, но энергичного, целеустремлённого мужчину сорока лет. Соединить его разобранные на части тело, душу и ум помогла одна подсказанная Логиновым мысль — а вдруг и впрямь он теперь тоже эксперт? Может быть, это его шанс пересесть из галёрки операторов в партер журналистов? А там и до обозревателей недалеко… Срочно в бюро ZDF, где его ждёт слава. Хорошо, не слава, не всё сразу — ждёт интерес коллег и новые предложения. Перспективы.

Когда в бюро ZDF Кеглера встретили так, как будто он не из Кабула плёнки привёз, а из Тамбова или Урюпинска, и заявили, что сейчас не до Масуда, он не стал отчаиваться, выпил пивка с уютным названием «Бочкарёв» и, глядя на этикетку, вспомнил о Балашове. Эксперт Балашов представился ему сытым господином с пивным животиком. То единственное, чего недоставало этому господину в жизни, и был Паша Кеглер. Но перед тем, как звонить упитанному эксперту Бочкарёву, Кеглер решил прибавить в эрудиции, для чего предстояло потратиться на газеты — размашистой московской прессы для первого разговора должно было ему вполне хватить. Сердце бодро качало и качало кровь. Сорок тысяч далеких игрушечных американцев обещали яркий миллениум.

Юзовицки и Смоленс

Июнь 2001-го. Вашингтон

Начальник афгано-пакистанского отдела ЦРУ Грег Юзовицки еще в начале июня получил доклад об усилении активности бригад «Аль-Каиды», «Техрикуль-Моджахеддин» и других исламистских вооруженных групп. Об этом можно было судить по участившимся телефонным переговорам между их активистами, по уплотнению интернет-связи. В докладе даже конкретно говорилось о готовящейся в США, в Европе, на Ближнем Востоке и в Индии операции «Большой джихад». Конкретных указаний о времени проведения операции пока получено не было, и Юзовицки запросил начальство о выделении денег для более жесткого зондирования, или, проще говоря, на щедрый подкуп информаторов. Однако, к своему удивлению, получил отказ — новый начальник отдела ЦРУ по борьбе с терроризмом Смоленс («товарищ Смоленс», как успели окрестить шефа сотрудники за его штатское происхождение и пристрастие к красным галстукам, почему-то родившим ассоциации с вождями русской революции), — так вот товарищ Смоленс отпивал скупыми глотками кофе, сетовал на худобу нынешнего бюджета по сравнению с тем куском, что перепадает от новой вашингтонской администрации военным, вспоминал о чем угодно, лишь бы не говорить о Большом Джихаде. Грегу было непонятно, почему этот человек, до прихода в фирму многие годы работавший на благо одной из крупных нефтяных компаний, теперь оказался здесь, в этом кабинете. И почему он несет какую-то чушь про тактику анаконды, ждущей нападения противника и лишь затем охватывающей его своим смертоносным кольцом. Но больше всего его возмутило высказывание Смоленса, что они отменно информируют Белый дом и без всяких дополнительных вложений, поскольку всю необходимую информацию ему, Смоленсу, поставляют «спутники» — ребята из системы космического слежения. А что не увидят с высот занебесных они, то дополнят англичане, крепко стоящие на земле. У них агентурная сеть поставлена здраво и здорово. Пусть они тратятся. А это и есть глобализация в действии.

— Значит, им известно, как будет проходить Большой Джихад? — Юзовицки поднял палец, указав наверх. Он твердо решил не позволить новому начальнику «замылить» вопрос.

— Юзовицки, у «них» есть все, чтобы узнать об этом. Я достаточно ясно сформулировал ответ?

— Может быть, тогда и меня посвятят в детали? Наши агенты в Герате, Пешаваре, в Исламабаде рискуют, а стоят они совсем недешево. Если они стали лишними, если мы теперь — филиал MI, можно вывести их из активной зоны.

— Грег, вы сделали карьеру при Рональде и сейчас Ваше время. Но только не лезьте в бутылку с кокой. В большой машине не надо быть слишком умной деталью. Иначе система перетрет вас. Впрочем…

Смоленс подумал, что руководителю «исламского» отдела вообще-то давно пора на пенсию, что из старой «афганской» гвардии этот большеухий господин остался последним на среднем этаже «фирмы». Таких, как он, «афганцев» вымыли «иракцы». Пора… Но говорить этого Смоленс не стал, а сказал напутственным тоном собеседнику, старшему его на добрых 10 лет:

— Вы должны помнить, Грег: Вы ведь затянули Советы в афганское болото… И где они теперь? Спасибо вам. Но надо довести работу до конца, даже если по нам нанесут первый удар.

Юзовицки долго потом раздумывал над словами «товарища Смоленса». Выходит, там, наверху, все знают о Большом Джихаде? Нет, этого быть не может. Хотя… Откуда? Откуда этим новым людям, пришедшим за «поросенком» Бушем, завидующим славе «быка» Рейгана, знать больше Юзовицки? Нет, просто они не хотят знать даже того, что знает он. Или кто-то из них решил, что он — Господь Бог? Вот тогда беда… Лучше сейчас не думать о том, что он решил. Но миллениум тебе, Америка, обещает сюрпризы…

Грег Юзовицки жил одиноко. Жена умерла от рака пять лет назад, дочь преподавала в университете на берегу другого океана, к подруге он утратил интерес по состоянию здоровья, да и с виски отношения его расстроились. С этим господином, пахнущим выжженной солнцем травой, он, по настоянию врачей, встречался куда реже, чем желала душа. Но после разговора со Смоленсом Грег извлек из бара своего приятеля двенадцатилетней выдержки. Что ему еще оставалось и чего не могли у него отнять ни врачи, ни начальство — это встречи с памятью. Ему предстоял знаменательный вечер — вечер встречи со старым, заклятым, ненавистным врагом. «Еврейский хитроплет, Чак Оксман[5], я приглашаю тебя к столу, я готов сказать тебе то, что боялся произнести все последние годы».

Если бы кому-то привелось наблюдать за руководителем «исламского» отдела ЦРУ в этот вечер, у наблюдателя были бы основания изумиться поведению старого разведчика. Юзовицки поставил перед собой два стакана, наполнил их темным напитком, выложил на стол два