— Но тебя не отпустят через два дня, — испуг промелькнул у нее в глазах. — Как же ты сможешь отменить… Чтобы не обнародовать. Зачем ты вообще это задумал, если, как ты утверждаешь, не разведчик и не имеешь злого умысла?

— Объясню, — вздохнул Фардин. — Когда я угодил в историю с ОМИН, я опасался чего-то подобного, — он обвел комнату сразу двумя руками, скованными наручникам, имея в виду тюрьму. — Не поверят, нужен железный довод.

— Почему я должна верить, что ты не собирался продать эту информацию врагам?

— Придется поверить на слово. Я же тоже вынужден верить твоим обещаниям. Если мы договоримся, я скажу, что необходимо сделать, чтобы дать отбой моему приятелю. Где оставить знак. Он убедится, что у меня все в порядке и отложит обнародование компромата на определенный срок, до следующего сигнала. Да, имей в виду, один и тот же сигнал два раза не прокатит. В следующий раз он будет другим, поэтому я должен быть жив и уверен, что все для меня складывается хорошо, чтобы сообщить его тебе. Нас точно не слушают? — спросил он, понизив голос. Симин устало покачала головой. — Тогда дам тебе совет. Скажи, что я твой человек, который узнал полезные сведения, но попал под наблюдение коллег и был арестован по ошибке. Ты искала меня, но я сам объявился в тюрьме.

— Как я объясню, что не оформила агента как положено? — симин побледнела и покрылась красными пятнами.

— Задним числом. Придумаешь что-нибудь.

Она смотрела ему в глаза слишком долго и слишком пристально. Теперь все зависело от того, что она выберет — предложенный им вариант или решится рассказать всю правду руководству и окажется в неизвестности относительно своей собственной дальнейшей судьбы.

Как она, разведчица, объяснит начальству, что ее без особых усилий расколол доктор Фируз, занимающийся водорослями любитель детективной литературы? Мало того, что расколол, но и собрал факты о действиях группы иранских ликвидаторов в Венесуэле. И то, что она ставила себе в плюс, задействовав лопушка-доктора в качестве прикрытия, обернулось таким минусом, который может ее проткнуть насквозь, как бабочку-однодневку.

Симин, больше ничего не сказав, ушла. За Фардином никто не приходил, из чего он сделал вывод, что она вскоре вернется.

Пот стекал у него по лбу обильно, ноги стали ватными.

«Старею, — подумал он. — Так, глядишь, начну соответствовать своему паспортному возрасту. — Он отер пот рукавом. — Возьми себя в руки! Если она что-то и поняла, а она поняла… — Фардин отер новую волну пота. — Сдержит ли ее подвешенный мной противовес? Я не знаю их внутренней кухни в МИ. Достаточно ли ее напугала перспектива разоблачения? Подготовка подобной ей разведчицы, легендированной очень капитально, это трудоемкая работа. В одночасье засветить такого разведчика — очень серьезный провал».

Симин появилась не одна. С молодым человеком в модном серебристом, зауженном костюмчике, с папкой под мышкой.

— Это Мехран Мас. Он тебя опросит. Он знает, что ты действовал по моему заданию. К тебе вопросов нет. Но мы для твоей же безопасности подержим тебя у нас недолго. — Она протянула ему блокнот. — Напиши, как подать знак тому человеку. Ты знаешь, о ком я.

Фардин тут же сочинил парольный знак, где и как его оставить. Только Центр может решить обнародовать информацию о действиях Симин в Каракасе, Фардин никак не влияет на принятие этого решения. Но пускай Симин успокоится, все же она прислушалась к доводам Фардина.

Наверняка Симин высадит в засаду людей, чтобы поймать того, кто снимет парольный знак. Под каким соусом она оформит сие мероприятие — большой вопрос. Фардин лишь посочувствовал случайным прохожим, которые могут попасть под раздачу.

— Я зайду к тебе на днях, — Симин спрятала блокнот. — Мехран, пусть с него снимут наручники. Это наш человек. Попрошу повежливее.

Она вышла и появился конвоир. С легким недоумением на лице он снял браслеты и, позвякивая наручниками, скрылся за дверью.

— Доктор Фируз, мы сразу приступим к главному…

Фардин, прокрутив, продумав неоднократно в камере свою речь, старался не делать пауз, чтобы не возникло подозрений, якобы он юлит или сочиняет.

— В работе на МИ я решил использовать своего старого приятеля, бывшего одноклассника. До меня доходили слухи, что он занят чем-то незаконным. Сам Бог велел поинтересоваться.

— Сразу попутные вопросы, — встрял Мас. — Где вы учились? Вы знали, что он связан с ОМИН?

Фардин прикинул, что надо фильтровать слова еще тщательнее. Мас, несмотря на обманчиво молодой вид, оказался цепким, быстро соображающим оперативником.

— Учились мы с ним в Баку. Да, именно про «Моджахедин-э Халк» шла речь.

— Как вы попали в Иран? Вы и он. — Мас подвинул диктофон поближе.

— Вы говорили, что сразу стоит приступить к главному. — Фардин поворошил бороду, отросшую за последние дни. Подстригать ее в камере не было возможности. — Ну что же, начнем с второстепенного. Из Баку мы оба эмигрировали в девяностые. Я перс, переехал к родне. Рауф Мамедов, так зовут моего одноклассника, замутил бандитский бизнес в Азербайджане, сбежал оттуда в Иран, какое-то время торчал в Ираке, уже будучи в составе ОМИН. Там его задержали, как и большинство участников этой организации. В тюрьме его завербовали американцы. Один из них некий Роджер, — Фардин тщательно описал его в робкой надежде, что персы знают Д’Ондре в лицо так, как знают его русские разведчики. — Со слов Мамедова, он и такие же, как он, из ОМИН проходили обучение в Америке…

Фардин стал рассказывать все, о чем с ним откровенничал Рауф. Сожалений о судьбе старого друга он не испытывал. Описывал посетителей конспиративной квартиры, детально, с фамилиями, все, о чем слышал, что успел заметить профессиональным взглядом нелегального разведчика.

— Хотелось бы узнать, почему вам выразили такое доверие? — не отставал въедливый Мас. — По моему опыту оминовцы народ крайне недоверчивый.

— Так и есть. Я вынужден был проявить чудеса изворотливости. Поиграл на детской дружбе, а главное, им нужен был врач. Я хоть и биолог, но разбираюсь в медицине. Вырезал аппендикс, пару осколков вытащил. Ну и по мелочам, зато стал своим человеком. Я собирался в ближайшее время вскрыть эту ячейку, но тут вмешались ваши оперативники. Задержали в больнице бойца ОМИН. Его я недавно оперировал. Он сдал адрес их квартиры. Несколько дней они следили, засекли и меня. В итоге топорной работы, вспугнули всех. А меня взяли, потому как я и не прятался. В общем, ряд недоразумений, а время уходит.

— Точной даты начала их выступления нет? —