хвост и в гриву. Парень он был грубоватый, не признавал никаких авторитетов, замысловато ругался, если что было не по нему, не стеснялся и тюремных надзирателей, которых тоже мог при случае послать куда подальше. Никого не боялся.
Расставаясь, они обменялись адресами. Длинный объявился неожиданно и с ходу предложил Щербатому перестать валять дурака, корчить из себя клоуна, а заняться «настоящим делом». И принес ему несколько книжек, среди которых Щербатый выделил для себя «Тотальное сопротивление — руководство для ведения городской партизанской войны» — труд какого-то швейцарского майора — и «Катехизис революционера» русского анархиста Нечаева. У Нечаева Щербатый подчеркнул особо понравившиеся ему мысли, созвучные его собственным взглядам. Революционер презирает всякое доктринерство, писал автор, он знает только одну науку — науку разрушения. Товарищество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будущая организация, без сомнения, выработается из народного движения и жизни. Наше дело — страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение.
В «Руководстве» швейцарского майора подолгу изучал разделы, как создавать подпольную организацию, совершать диверсионные акты, обеспечивать себя надежным алиби на случай задержания, как избегать уличных облав, создавать тайники с оружием, взрывчаткой.
Щербатому нравилось многое, но кое-что показалось сомнительным. «Вряд ли удастся, — сказал он Длинному, — сокрушить такую махину, убивая политиков и толстосумов. На их место придут новые». — «А ты и не рассчитывай увидеть результаты при жизни, — ответил Длинный. — Мы унавоживаем почву для будущих всходов. А потом, не скажи: если долбать в одну точку, если казнить их одного за другим — страх мы на них нагоним, не сомневайся».
А что, не так уж и не прав Длинный. Вот сейчас перед ним на полу смирненько лежат представители могущественной союзной державы во главе с их послом — люди, которые могут в принципе разорвать дипломатические отношения, объявить войну, установить торговое эмбарго, повлиять на исход выборов в парламент. Вот они, лежат смирненько, стоит захотеть, и любой из них сделает все, что угодно ему, Щербатому, — сплясать рок или умолять свое правительство выполнить их требования. Стоит только навести на любого из них автомат, разочек пальнуть над ухом для острастки, и все сделает как миленький.
— А ну-ка встать! — заорал он вдруг. И, глядя на повернувших к нему головы испуганных людей, повторил: — Кому сказано, встать!
Закряхтели, заохали связанные, неловко поворачиваясь на бок, с трудом вставая на колени, чтобы потом уже оторваться от пола.
— А теперь приседать, всем приседать! — снова закричал Щербатый. — И поживей, чтобы не жаловались потом, что у вас все затекло.
И хохотал, видя, как некоторые, пытаясь присесть, падали, не умея удержать равновесия.
Из сообщений мировых информационных агентств: «Сегодня во второй половине дня федеральная полиция осуществила беспрецедентную по масштабам акцию. В пяти крупнейших городах страны были произведены повальные обыски в домах, где, по предположениям полиции, могли скрываться потенциальные террористы и их сообщники. По предварительным данным, общее число лиц, подвергшихся проверке документов, составило свыше 50 тысяч человек.
Арестовано и временно задержано свыше 300 человек. Согласно заявлению представителя министерства внутренних дел, операция по «прочесыванию» подозрительных домов проведена на основании недавно принятых законов по борьбе с терроризмом. Новое законодательство предоставляет полиции право без санкции прокурора производить обыски квартир и проверку документов у всех подозреваемых в связях с террористами граждан, перлюстрацию их личной корреспонденции, прослушивание телефонных разговоров, а также арест и предварительное заключение сроком до 72 часов».
Из донесения полицейского патруля, участвовавшего в облаве: «…к указанному часу две патрульные и шесть бронированных машин полностью блокировали входы в подъезды. Сама операция прошла без особых инцидентов. Взламывать двери пришлось в семи квартирах. В пяти потому, что их владельцы отсутствовали. В двух других жильцы находились дома, но открыть двери категорически отказались, требуя предъявить ордер. После вынужденного взлома полицейские обнаружили в одной из квартир учительницу, 26 лет, подозреваемую в том, что в свое время она поддерживала дружеские связи с лицом, симпатизирующим террористам. Предъявить документы она отказалась, оказала сопротивление при попытке произвести обыск в квартире, а также личный обыск, укусив при этом за руку полицейского. Учительница подвергнута превентивному аресту на основании статьи… параграфа… законодательства по борьбе с терроризмом. Против нее выдвинуто обвинение в сопротивлении властям и нападении на полицейского.
В другой квартире, на жильцов которой давно поступали сигналы, что они часто и в больших количествах закупают консервы — один из верных признаков, что квартира может служить убежищем для разыскиваемых террористов, — было обнаружено шесть человек: трое мужчин и три женщины. Предъявить документы они также отказались, требовали дать им возможность связаться с адвокатом, но физического сопротивления не оказали и были доставлены в участок для идентификации личности.
Оружия, взрывчатки, фальшивых номеров на автомашины, поддельных документов или незаполненных бланков, а также подрывной левой литературы обнаружено не было. Вся операция по обыску квартир длилась 48 минут».
Из комментария местного радио:
«Разумеется, никто, кроме, может быть, самых оголтелых радикалов, не станет отрицать, что необходимы самые суровые и решительные меры по борьбе с террором. Но то, с чем порой приходится сталкиваться рядовому гражданину, когда наша полиция начинает применять эти законы на практике, не может не вызвать горького разочарования. Какое отношение к террору и террористам имеют, например, пенсионеры, мирно наслаждающиеся послеобеденным сном, чей покой грубо нарушается грохотом кованых ботинок, бесцеремонным обыском? Действительно ли борьбе с терроризмом служат обыски квартир ни в чем не повинных граждан — обыски, более смахивающие на погромы? Не переходит ли полиция в своем ложно понимаемом рвении те границы, где кончается закон и начинается беззаконие?
Думается, что левацкие группировки должны быть чрезвычайно благодарны нашему бравому полицейскому руководству. Ну кто еще даст им в руки такие аргументы, с помощью которых они пытаются убедить общественное мнение в том, будто мы живем не в условиях свободного демократического строя, а в полицейском государстве?»
Из экстренного выпуска «Иллюстрированной». Заголовок: «Подавляющее большинство граждан: нужны еще более суровые меры!» Текст: «Наши корреспонденты провели представительный опрос общественного мнения в двенадцати крупнейших городах страны. Свыше 70 процентов из числа 2 тысяч опрошенных высказались за введение еще более жестких карательных мер, которые позволили бы раз и навсегда покончить с гидрой терроризма. Вот выдержки из некоторых высказываний:
Домохозяйка Л., 51 год: «Я считаю, что правительство слишком уж миндальничает с этими типами. Таким место в тюрьме или в рабочих лагерях. Пожизненно, безо всяких амнистий».
Владелец мясной лавки Т., 48 лет: «Стрелять их всех, как бешеных собак. Если такой тип берет в руки оружие, то надо убивать его на месте, а не снаряжать на его отлов целые отряды и
