и у меня они могут хозяйничать, как у себя дома, — ну нет, передайте им, что, если они вздумают пробиваться ко мне или подкарауливать у входа, я прикажу запереть их в отделение для буйнопомешанных. Так и скажите. — И когда секретарша двинулась к дверям, сказал вслух: — Мерзко». — «Вы о чем?» — спросила та. «Да вот подумал: жил себе человек, и вдруг на тебе: какой-то гаденыш берет и убивает его, безоружного, в спину».
«Гаденыш», которого в группе звали не иначе как Малахольный (у каждого была своя кличка), сидел в это время в комнате — третьей по счету от приемной посла. Он был не один: на диване лежал раненый террорист, получивший пулю в живот во время перестрелки с полицией. Час назад приходил Длинный, привел с собой посольского врача, тот сделал раненому укол, сказав, чтобы его срочно отправили в больницу. «Снимите хоть эту тряпку с его лица, — сказал врач с отвращением, — ему же и без того дышать трудно». — «Командовать будешь у своей бабушки», — мрачно ответил Длинный и подтолкнул врача к выходу.
Раненый задремал, Малахольный пристроился в кресле. Плотные портьеры были наглухо задернуты, в комнате горела настольная лампа. Малахольный был самым молодым в группе, ему еще не исполнилось двадцати. Сегодня он впервые убил человека.
«Я обещал тебе боевое крещение, и ты его получил», — сказал ему Длинный. Этот верзила, да еще девица в джинсовом костюме были единственными, кого он хорошо знал. С остальными он встретился уже здесь, в здании посольства. О том, что им предстоит захватить посольство, он тоже узнал только сегодня, когда они вдвоем — он и верзила — встретились, как было условлено, на остановке и поехали почему-то на автобусе, а не на машине, как обычно. «Чтобы не оставлять следов», — объяснил Длинный. Вышли за квартал до посольства. Длинный предложил прогуляться, благо время еще было. Малахольному захотелось зайти куда-нибудь выпить кофе. Длинный мрачно осведомился, не хочет ли он еще чего-нибудь, например по морде? Настроение у него на этот счет подходящее.
К подобным выходкам Малахольный привык. Вначале удивлялся про себя, возмущался, когда его окружение (и главное, кто? — свои же друзья!) позволяло себе выражения, которые не часто услышишь в какой-нибудь зачуханной пивной. Причем девицы не только не возмущались, но не отставали от парней. Похоже, что сквернословие превратилось у большинства в привычку. Говорят, что пошло это от главаря — того, кто уже в течение многих лет сидел по приговору суда в центральной тюрьме и кого они взялись освободить, а с ним и его спутников, — первое поколение террористов, для многих из их группы это почти история, легенда.
У дверей посольства Длинный позвонил. Прожужжал зуммер, и они вошли. Длинный подошел к окошку, за которым сидел старикашка-дежурный, на столике перед ним были чашка кофе и два бутерброда. «Сейчас начнется», — подумал Малахольный. Сумка с оружием оттягивала плечо, старикан наверняка все видит, а как посмотрит на документы — у обоих «липа», — вмиг поднимет тревогу, вызовет полицию. Но дед документы спрашивать не стал, а только поинтересовался, по какому делу пришли господа. Верзила пояснил: студенты, собираемся посетить вашу страну, пришли уточнить кое-какие вопросы, выяснить формальности. Старикан кивнул и начал объяснять: консульство на втором этаже, а советник по культуре — на третьем. Но сначала нужно обязательно подняться в консульский отдел, заполнить анкеты, а там уж скажут что и как. И нажал кнопку. Снова загудел зуммер, Длинный толкнул дверь — путь свободен. А старикан вышел из-за своей конторки и все продолжал объяснять: как подниметесь на лифте, то будет третья дверь слева. «Мы по лестнице», — буркнул верзила. «Тогда до конца по коридору и предпоследняя дверь налево».
Спокойно, убеждал себя Малахольный, все идет великолепно, по плану, и дальше должно быть так же. Они поднялись по лестнице, вступили в коридор, навстречу им поднялся человек, сидевший на стуле для посетителей. «Все в сборе?» — тихо спросил Длинный. «Все». — «И Мулат?» — «Тоже, он наверху. Можем начинать».
Длинный достал из кармана маску, надел ее, то же сделал и Малахольный. «За мной», — скомандовал верзила и завернул в какую-то комнату. Там он ткнул в опешившего служащего автоматом, обыскал карманы, вытащил связку ключей, велел пленнику лечь на пол, а Малахольному зайти за дверь и охранять его. «Если кто войдет, укладывай тут же, рядком», — напутствовал он, уходя.
И точно, дальше началась потеха… Сначала две женщины, заглянув в комнату, вскрикнули испуганно: «Боже, кому-то плохо!» Одна, видимо, хотела броситься звать на помощь, но Малахольный выступил из-за двери, автомат наперевес, скомандовал: «Тихо, ложись!» Женщины подчинились, и Малахольный снова занял пост за дверью. Еще один служащий, заметив сквозь полуоткрытую дверь лежащих на полу людей, шагнул через порог с возгласом: «Эй, что здесь происходит?» — и тут же умолк, увидев направленный на него автомат. Этот тоже улегся без сопротивления. А потом загремели выстрелы наверху, завыла сирена тревоги, мимо пробежала девица, крикнув: «Веди их на четвертый этаж, по лестнице, живо». И он поднял свое маленькое послушное стадо и погнал впереди себя, радуясь, что все идет как по маслу, и внутренне трепеща, как бы вдруг чего не сорвалось.
На четвертом этаже он застал такую картину: двое в масках распахивали двери, беспорядочно стреляли в воздух, выгоняли из комнат перепуганных людей, орали: «Живо, свиньи!», «А ну выходите, свиньи!», «Пошевеливайтесь, иначе пристрелим на месте». Пленников ставили лицом к стене в коридоре, обыскивали их, потом передавали под охрану девице, сгоняя в большую комнату, видимо конференц-зал, укладывали на пол, лицом вниз, и бежали дальше.
«Обыщи туалеты», — приказал Малахольному какой-то круглолицый, говоривший с заметным акцентом. Тот кинулся исполнять. Подражая другим, ударом ноги распахивал двери, орал: «Выходи, кто есть», никого не обнаружил и вернулся назад. «А женские пусть она осмотрит, — буркнул он, указывая на девицу. — А я могу пока за нее покараулить». Плечистый с круглым лицом некоторое время смотрел на него, не говоря ни слова, потом медленно спросил: «Ты что, никак девочек еще стесняешься? А ну пошел быстро, кому говорю!» И он поплелся, моля бога, чтобы там никого не оказалось, но напрасно: в одной из кабин заперлась женщина, рассчитывавшая, видимо, остаться незамеченной, и Малахольный велел ей выйти и отконвоировал в зал, где был встречен вопросом нахальной девицы: «Что так долго возился, а, тихоня?»
Затем они бросились стаскивать столы, стулья, диваны к металлической решетке, на втором этаже, сделали из них баррикаду, и вовремя: внизу появилась полиция, и началась перестрелка, которая быстро стихла после того, как плечистый швырнул вниз гранату. И тут выяснилось, что
