– Работает! Все пишет. С утра начинаем.

Весь следующий день в кабинете Меркушова работали микрофоны и видеокамера, и необходимый материал для того, чтобы отправить его владельца за решетку, был собран.

Во-первых, Чаплыгин и Карташов принесли в кабинет очередную партию денег и передали их прямо в руки своего начальника. Во-вторых, Меркушов эти деньги пересчитал и спрятал в свой сейф. Из него чуть позже, при понятых, было изъято больше сорока тысяч долларов. В-третьих, на своеобразной планерке подчиненные отрапортовали ему о проделанной работе за последние две недели и доложили о том, что еще намерены сделать для улучшения финансового положения своего криминального коллектива. Рассказали так подробно, словно давали чистосердечные признания следователю прокуратуры. А уже вечером для всех троих закончился самый большой период жизни под названием «милиция». Впереди были лишь следственные изоляторы, автозаки, столыпинские вагоны и «красные» зоны.

Горшков сразу после того, как уже бывшие сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями дали признательные показания, сам приехал к Большакову в УБОП с бутылкой коньяка. Он приказал ему закрыть дверь на ключ, достать имеющиеся рюмки и нарезать лимон.

– Николай Николаевич, а зачем дверь-то закрывать? Нам-то с вами кого бояться? Кроме вас, в этой области главнее никого нет. Или вы по привычке?

Горшков задумался и рассмеялся.

– Точно. Ловко ты меня в чувство привел. Привычка, это точно.

Они разлили коньяк по рюмочкам, звонко чокнулись, а потом и выпили по глоточку за начало совместной деятельности.

– Молодец, Андрей, молодец! Будет тебе от меня благодарность! – Горшков наслаждался напитком, кусочком лимона и был в боевом настроении. – Хорошее начало. Очень хорошее. Но этого мало. Успех надо закрепить. Поэтому я сразу к делу. Начальник муниципальной милиции Нагаев оборзел. Сейчас муниципалы много изымают контрабанды, товара, не прошедшего растаможку. Преимущественно это табачные изделия и спиртные напитки. Есть у Нагаева свои доверенные бизнесмены-торгаши, и что он удумал! Он эту нерастаможку почти за копейки официально сдает в их магазины. А за это ему коммерсанты периодически заносят деньги. Партии товара крупные, товар дешевле некуда, потому и откат хороший. Так вот, Нагаев часть этих денег передает мэру города Петрову, а тот их в пачечки складывает и прячет под следующие выборы губернатора. Видит себя первым человеком в области.

– А почему он не стал выбираться в прошлом году? Деньги у него, похоже, и тогда были, и в городе он хорошо известен. Мог бы победить.

– Не хотел. У него была договоренность с Савиным, что он не станет ему мешать. Никто же не сомневался, что губернатор останется прежним. Кто думал, что изберут Шитова? Никто. А сейчас между Шитовым и Петровым постоянные терки, постоянные выяснения отношений. Вот он и решил идти на следующие выборы.

– А вы хотите его немного поприжать?

– Не я. Мои интересы заканчиваются только на Нагаеве. Сумеешь накопать на мэра – молодец, не сумеешь – я в претензиях не буду. Лично мне будет достаточно, что ты начальника ОБЭПа и его людей повязал, да еще муниципалам хвост прищемил. Министерству это понравится. А что касается Петрова, так тут много кто заинтересован его свалить. Сам знаешь, без отката он не работает. Город распродает по дешевке, да и с Хромом слишком плотно дружит.

– И этот?

– А то ты не знал. Они еще с детства знакомы. Город хоть и областной центр, но маленький, все друг друга знают. Ну, что скажешь, берешься? Чего ты молчишь?

– Я думаю над вашим предложением.

– А чего тут думать? Опыт у тебя есть, бери и делай. Прокуратура, между прочим, тоже надеется на тебя. Они мне даже звонили по этому поводу.

– Николай Николаевич, если даже прокуратура возбудилась, то мне тем более надо сорок раз подумать перед тем, как давать согласие.

– Они тебе помогут, соглашайся.

– Соглашайся… Да не имею я права этим заниматься. Про Меркушова я еще смогу перед начальником главка отбрехаться, что взялся за это дело, чтобы помочь УВД. Один раз простит. Но здесь, после того как вы направите сводку в Москву, он меня обязательно возьмет за задницу. Это то же самое, если бы я занимался простым хулиганством. Скажет, какого хрена, это не твоя компетенция, я тебя назначал, чтобы ты нарушал приказы министра? И сегодня я начальник УБОПа, а завтра электромонтер в паровозном депо.

– Почему электромонтер, почему в паровозном депо?

– Это я для примера. Ну, грузчиком на вагоностроительном, какая разница? Кто меня с этой должности возьмет на работу? Так что нет, Николай Николаевич, больше приказы министра я нарушать не стану. Не имею права. Укомплектовывайте отдел собственной безопасности кадрами, и пусть они сами этим занимаются.

Горшков внешне как будто и не обиделся, допил коньяк и, перед тем как уйти, даже рассказал пару анекдотов. Несмешных, правда. Но по глазам было видно, что отказ Большакова ему не понравился. Не для этого он приходил с коньяком, чтобы получить от ворот поворот.

Глава одиннадцатая

Кафе в центре города было посреди рабочего дня практически пустым. Лишь за столиком в углу зала сидели трое. Двое выжиг в малиновых пиджаках явно принадлежали к категории «новые русские», потому говорили много, торопливо, где надо и не надо перебивая друг дружку. Третий, короткостриженый, крепкий, как гриб боровик, явно вышел из среды «авторитетной». Он лениво ковырял вилкой в плохо прожаренном куске мяса и даже не смотрел в их сторону. Ему и так все было ясно. Через десять минут безостановочной трепотни он спросил одного из них:

– Напомни, как тебя зовут.

– Игорь. Я тебе уже говорил.

– Слышь, Игорек, а ты что, самого Большакова знаешь?

– Да, я Большакова знаю лично. Если я ему скажу, он приедет и все тут разрулит.

– Да?

– Да.

– Точно?

– Точнее не бывает! Слово даю.

– Хорошо. А ты его откуда знаешь?

– Тебе какая разница? Знаю, и все!

– Ладно, не хочешь говорить, не говори. Слушай, а как он выглядит, этот твой Большаков?

– Богатырь, под два метра ростом, и кулак, как твоя голова.

Услышал это «гриб боровик» и так наварил Игорьку в лоб, что тот охнул, дернулся и без чувств свалился под стол.

– Хрен тебе! Он маленький, лысый и кривоногий. Это я тебе как его друган заявляю!

Так закончилась стрелка двух коммерсов, третейским судьей на которой выступал Александр Вайнштейн, человек хорошо и разносторонне образованный, однако имевший один очень серьезный недостаток – он был держателем общака в группировке Финна и, соответственно, окопавшимся на