платить годовой взнос. Пока мой мальчик здесь, я успею решить вопрос с жильём и работой, а потом забрать его домой, – Маргарита улыбнулась. – Ты знаешь, с Новоскворецким я жила с постоянным чувством вины. Его родители считали меня полукровкой, как в «Гарри Поттере», они настоящие волшебники, элита, богема, а я неотёсанная деревенщина, одно оправдывало меня в их глазах – красота, грация и то, что я умею с достоинством держать себя за столом и на званых ужинах. А в их отсутствие мой муж постоянно внушал, что если бы не он и не те сложившиеся обстоятельства, то я так и бегала с разносом в дешёвой забегаловке. Поэтому с молчаливого согласия его родителей я таскала неподъёмные мешки с товаром из-за границы, экономила каждую лиру на носильщиках, а он даже не встречал меня в аэропорту – приезжали грузчики, забирали товар, а до дома я добиралась на рейсовых автобусах. Ты знаешь, мне так легко сейчас! Я с чем пришла, с тем и ухожу, ничего не жалко, наоборот, даже рада, что мой сын скоро будет со мной. Игорёк не опасен ни для себя, ни для окружающих, но он беспомощен в обычной жизни. Сейчас моя душа спокойна, и если Бог даст мне шанс родить ещё ребёнка, я не буду противиться, надеюсь, что ещё не поздно.

Павел молчал, переваривая услышанное, а Рита и не выпытывала, что он обо всём этом думает. Они ещё долго гуляли по парку. Синицын с еле скрываемым удивлением наблюдал за проделками ребёнка с внешностью взрослого мужчины. Игорёк то брал мать за руку, заглядывал ей в глаза, то хотел куда-то бежать, то срывал травинки, то прыгал, как весёлый ребёнок. Синицын вспомнил фильм Милоша Формана, некогда потрясший его «Полёт над гнездом кукушки». Ему вдруг захотелось плакать от жалости и непонятных чувств переполнявших его, от того, что этот двадцатилетний парень заперт в скорбном доме и не видит ничего кроме нескольких лиц, этого сада и ограды. Захотелось, как в том фильме переломать всё и вырваться наружу, чтобы парень увидел, что кроме флоксов и гладиолусов имеются другие цветы, что есть ещё горы и море. Вскоре подошла женщина и позвала паренька на ужин, и он безропотно и даже радостно отправился вслед за ней, помахав матери рукой на прощание.

Они зашли в уютный ресторан в центре города. Несмотря на вечер, в зале было много свободных мест. Пара устроилась у окна, официант зажёг свечи и принёс меню.

– Так как у тебя сегодня праздник, то угощаю я, – уткнувшись в меню, сказал Павел.

– Нет, это я пригласила тебя, поэтому закажу на свой вкус.

– Хорошо, заказываешь ты, а плачу я.

Рита весело засмеялась. Ей давно не было так легко и комфортно.

– А ты ещё встречалась с отцом Игорька? Знаешь, где он, как?

– Нет. Я о нём и слышать не желаю, – Маргарита положила ладонь на руку Синицына и попросила. – Пожалуйста, давай больше не будем о прошлом. Я всё тебе рассказала. Больше секретов и тайн нет в моей жизни, – и тут же улыбнулась. – Ну, если только совсем неважные.

– Согласен! – Павел сжал пальцы Маргариты. – Я тоже хочу тебя пригласить. Завтра пятница, поехали к моим родителям на дачу?!

– Как здорово! Конечно, я согласна!

– Только возьмём с собой ещё одну даму. Ты непротив?

В голове Риты молниеносно промелькнули и подруга Катерина, и секретарша Светочка, и даже пожилая помощница Валентина Степановна с бухгалтером Марией Константиновной. Рита кое-как овладела своим лицом, чтобы не выдать разочарование. Ей не хотелось, чтобы возле Синицына крутились ещё какие-то барышни.

– Почему я должна быть против? Ты можешь приглашать, кого захочешь, – всё-таки не сдержалась и выказала обиду Новоскворецкая.

– Она тебе понравится, я уверен, – Синицын громко засмеялся. – Вообще ничего не говорит, даже голоса не имеет! Ласковая и пушистая!

Рита ничего не спрашивала, только сделала удивлённую мину, а Павел, продолжая хохотать, выпалил:

– Это моя кошка Анфиса, а для близких просто Фуся!

Маргарита прыснула и закатилась заразительным смехом.

– Как не имеет голоса? Первый раз такое слышу.

– Когда я её подобрал на улице, то тоже не сразу разобрался, – Павел стал серьёзным. – Если хочешь, я тебя сегодня с ней познакомлю.

– Хочу.

Рита внимательно посмотрела на Синицына. За последние дни он стал для неё самым близким человеком. Каким-то странным образом невидимая сила толкала их друг к другу. Она вспомнила тот день, когда впервые зашла в адвокатскую контору и увидела его. Сейчас даже и не могла вспомнить, какое впечатление он произвёл на неё. С тех пор столько всего случилось, казалось, прошла целая жизнь. Официант принёс вина и закуски. Они чокнулись за сына, за маму, потом за мир во всём мире, за любовь и дружбу. Когда подали горячее, им было невероятно весело, а в бутылке белого, болгарского вина не оказалось ни капли. Заказали следующую, под горячее. Вино легко туманило голову и Рите вдруг захотелось по-детски зареветь. Она смотрела на Павла и думала:

«На что я потратила целую жизнь? На фантики, на дорогой автомобиль, на дворец, в котором всегда было холодно и безжизненно? Почему же я не встретила этого человека раньше? Какими параллельными дорогами мы ходили не пересекаясь»?

И неожиданно она поняла, что судьба забрала у неё всё пустое и ненужное, а дала именно то, чего у неё не было с того дня, когда разбились родители. Ей было страшно произносить это. Она боялась спугнуть и сглазить, но это стало для неё очевидным – помимо сына у неё теперь есть такой дорогой человек. Вот такое неожиданное, странное, но такое важное открытие появилось в её хмельной голове.

– Ты знаешь, у меня ничего нет. Я нищая, – тихо всхлипнув, произнесла Рита.

– А что тебе нужно? О чём ты сожалеешь? – Паша испугался, что не сможет соответствовать завышенным запросам Маргариты. Ему хотелось крикнуть, что есть сын Игорёк, есть он, но сдержался и лишь излишне наигранно сказал. – Я помогу найти жильё для тебя. В конце концов, первое время ты можешь пожить в моей квартире.

– Спасибо. Ты так много делаешь для меня, что даже не знаю, как смогу отблагодарить, – немного помолчали, расправляясь с отбивными, на самом деле боясь заглянуть в будущее и задать самые важные вопросы. Рита промокнула рот салфеткой и улыбнулась. – В тебя влюблена твоя секретарша Светочка. Это заметно.

– Да что, ты Рита! Она не может быть в меня влюблена в том смысле, который ты вкладываешь в это, – в его глазах плясали огоньки свечей догорающих на