Начальника УВД устал играть роль гостеприимного хозяина и раздраженно заметил:

– Ну чего вы мне-то говорите? Вы это говорите прокурору. Я-то здесь при чем?

– Я вам просто в порядке информации. Жду справочку сегодня вечером. Всего доброго!

– Всего хорошего. Да, возьмите этот листок, на нем адрес гостиницы.

УВД, конечно же, пустило за ним «ноги». «Вели» его дилетанты – скорее всего, обычные милиционеры. Было весело наблюдать, как двое парней, следящих за ним, то замедляли шаг, когда он притормаживал, то прятали лица, когда он оборачивался, то ни с того ни с сего начинали изучать витрины и вывески, когда он останавливался.

– Ребята, здравствуйте, – подошел к ним Большаков. – Не тратьте свои силы на конспирацию. Я вас вычислил. И, к вашему сведению, я иду заселяться в гостиницу и до утра из нее ни ногой.

Ребята промолчали, но на пятки наступать перестали, болтаясь в отдалении.

Гостиница Андрею понравилась. И люксовый номер из разряда «недорого, но богато» пришелся по душе. А замечательно исполненный обед в ресторане и вовсе свалил его в крепкий сон. Проснулся он ровно в семь вечера от стука в дверь. На пороге стоял высокий майор лет сорока. Представившись по всей форме и зайдя в номер, он передал Большакову довольно грамотно составленную следственным управлением справку, которую Андрей тут же и прочитал.

– А почему целый месяц никаких следственных действий не проводилось? Человека ведь держали в СИЗО. Почему? – поинтересовался он.

Вопрос был ожидаемым, но все равно смутил следователя. Он отвечал, как какой-то проштрафившийся ученик, негромко и глядя себе под ноги:

– Вы правы. Прокурор обратил на это внимание и потому изменил меру пресечения.

– Ну а с ходатайством кто выходил?

Майор замялся, и было видно, что отвечать на этот вопрос ему никак не хотелось.

– Я…

– Понятно. Ну а по чьей инициативе?

– Ну, вы же должны меня понять. Ну, это не чисто я. Как сказал мне мой руководитель, так я и сделал.

– Руководитель какой? Начальник следственного управления?

– Ну да.

– Понятно. Все. К вам вопросов нет. Справку я забираю.

– Как так? Давайте мы вам по почте пошлем.

– Опять двадцать пять. Ты что, майор? Мне послезавтра заместителю министра докладывать. Он, по-твоему, что, почту будет ждать? Давай я распишусь, что я эту справочку у вас получил. Все, свободен! Иди доложи своему начальнику, что ты мне все передал. И справкой, ты скажи, я остался доволен.

* * *

Утром он опять пошел к генералу, и всю дорогу от гостиницы до УВД его сопровождала «наружка», с которой даже не хотелось играть в прятки. Лица были новые, отсутствие профессионализма – прежнее. Генерал Рыжов встретил его прямо у двери в свой кабинет.

– Пришел попрощаться, – сказал Большаков, усаживаясь перед генералом. – Сегодня вечером я еду обратно в Москву. Вот мое командировочное удостоверение. Сделайте мне, пожалуйста, отметку.

– Нет проблем, – кивнул генерал. – В приемной вам отметят.

– Нет. Никак нет. У меня команда, чтобы расписались конкретно вы. И этим самым вы подтвердили, что я приезжал именно к вам. И чтобы была печать нормальная.

Рыжов загрустил. Ему не нравилось все, что происходило на протяжении суток во вверенном ему управлении. До вчерашнего утра он был здесь полноправным хозяином, человеком с большим положением. Но с появлением этого капитана он враз почувствовал себя каким-то временно исполняющим обязанности. Этот дерзкий командированный мешал ему чувствовать свою власть, власть, которую он выстрадал в десятках закулисных баталий, в сотнях грязных интриг. Не приведи Господь какая масштабная проверка – и попрут его с места насиженного, с любимой работы, и не помогут ни школьные друзья, ни знакомство со многими и многими в министерстве. А надо-то всего, чтобы такой живчик в Москве что-нибудь ляпнул исключительно принципиальное в его адрес, и пошатнется трон, и потянутся к нему руки завистников и доброхотов, и не для того, чтобы поддержать его немолодое седалище, а, наоборот, поскорее сковырнуть его на заслуженный отдых, на пенсию, равную его однодневному заработку.

– Это очень необычно, – вдруг сказал он нормальным человеческим голосом, и Большаков увидел перед собой не вепря, не кота, а пожилого человека, уставшего играть роль большого начальника. – А вообще-то, по-честному, какие у вас складываются впечатления?

– Обстановка мне не нравится. – У Андрея не входило в планы жалеть Рыжова. Знал он все эти фокусы с погрустневшим лицом и тяжелыми вздохами. – Это если честно. Я, как опер, недоволен. Почему целый месяц не было никаких следственных действий? Вообще-то вы контролируете это дело?

– Ну, я же начальник УВД. На то есть следствие.

– Ну так следствие подчиняется вам. По большому счету, дело резонансное. Вы должны были взять его на контроль. Или нет? Что мне докладывать руководству?

И тут Рыжов сделал вид, что окончательно сломался и согласился с капитаном. Он закивал головой и затараторил:

– Да-да-да, конечно, вы правы! Скажите заместителю министра, что вы мне подсказали. Что я был неправ, а сейчас я все возьму на контроль, что я жестко буду отслеживать ситуацию по этому делу. И следователю не дам расслабляться. Исправимся. Я вам обещаю!

– Вот-вот. Ваша задача – довести это дело до суда. Тогда претензий к вам со стороны министерства по этому делу не будет.

Генерал размашисто расписался на бланке командировочного удостоверения, вызвал адъютанта, и тот поставил на бумаге красную печать.

– А с начальником УБОПа вы когда намерены встретиться?

– Думаю, прямо сейчас. Так что разрешите идти?

– Очень приятно было познакомиться.

– Взаимно. Благодарю вас за оказанное содействие. И еще отдельное спасибо вам за обеспечение моей собственной безопасности.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Да вы меня понимаете. И я вас понимаю. Наверное, к вам нечасто приезжают сотрудники Главного управления по борьбе с организованной преступностью?

– Совсем не приезжают, вы первый.

– Так вот. Вообще-то я вооружен. Мы без оружия в командировку не ездим. Я сумею себя защитить в любой конфликтной ситуации. У меня неплохая подготовка. Мы в Москве каждую неделю в тир ходим. Я стреляю на звук. С двух рук не получается, но с одной делаю это хорошо. Еще раз спасибо за обеспечение моей безопасности.

Когда он вышел из УВД, его никто не пас. Только генерал Рыжов помахал ему из окошка. И этот штрих к портрету большого начальника очень рассмешил Большакова. Уж он-то точно