обещаю! Сейчас идите на свои позиции, понаблюдайте, присмотритесь, в атаку пойдете, в воронках прячьтесь, если минометный обстрел начнется. Первая линия обороны от нас в шаге. Одно ей название, та настоящая первая с укреплениями осталась далеко впереди, занята врагом. Здесь на передовой все перемешалось. А вот затишье хуже бомбежки, не знаешь, что фриц задумал, а он явно хитрит, если танки подтянул. Этажерка вчера летала над нашими позициями. Не зря, не зря, – лейтенант о чем-то призадумался. – И еще, зарубите себе на носу: не вздумайте стрелять поверх головы, подстрелите бойцов, тех, кто побегут с первой траншеи в наши окопы. А то со страха натворите дел.

– В учебке нас научили воевать, – смело проговорил один из новобранцев небольшого роста, это тот «великан», которому Суворов посоветовал подтянуть у винтовки ремень, знакомясь с пополнением.

– У тебя, боец, как фамилия? – заулыбался лейтенант, смотря на его вид: гимнастерка на нем висела мешком, старшина выдал большего размера, в ней он выглядел смешным.

– Рядовой Богатырев, – бахвалисто отрапортовал и вытянулся, как гусь, пытаясь выглядеть выше, чем он есть.

Все бойцы и лейтенант залились громким смехом.

– Теперь я спокоен, оборону мы удержим. Правда, фрицам не повезло – рядовой Богатырев потомок Ильи Муромца, как побежит в атаку во весь рост да как крикнет ура, листья с деревьев попадают, земля сотрясется, – и тут же серьезно произнес: – Слушайте приказ: без всяких геройств, бойцы, нам всем надо уцелеть, война долго продлится. Мы еще спиной не уперлись, а нам врага гнать с родной земли. Кто за нас это сделает, наши деды? Столько людей полегло за эти месяцы – тысячи, поберегите себя, – и поднял вверх руку, слышались разрывы снарядов. – Началось, мать вашу, фриц артиллерию подтянул и нам пора. Всем в окопы быстро, – скомандовал лейтенант, – и первым выскочил из землянки.

Иван с Остапом прибежали на свою позицию, а это ответвление от основной траншеи. Земляной бруствер прикрыт сосновыми ветками, еще вчера старый солдат Олизко посоветовал оборудовать укрытие. Сказав для немецкого снайпера расстройство. Остап осторожно высунул голову над бруствером, прижав ветки стволом винтовки, стал крутить головой, высматривая врага.

– Вань, а немец трусливый, не идет в атаку, минами только хлещет. Мужикам на первой достается, поливает как из ведра, а мы, получается, им на подстраховке. Командиры нас, не обстрелянных солдат, берегут. А Вань?

– Бойцы, быстро ко мне, – раздался за их спинами сердитый голос.

Обернулись. Стоял старшина роты, в руках держал тяжелый вещмешок:

– Мать вашу, вы почему вчера гранаты не получили, убежали на радостях, – грозно выразившись. – С вещмешками много не навоюешь. Разноси вам их, чтоб это было в последний раз, баловство не потерплю. Уяснили?! – и уже мягким голосом сказал: – Я вам по две бутылочки коньячка выдам, танк или бронемашину штыком не возьмешь. Смелее бейте врага, ни дна им не покрышки.

И вынул из мешка противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Солдаты бутылки окрестили коктейлем Молотова, старшина назвал их коньяком и отдал бойцам.

Старшине на вид не было и сорока. Иван не спускал с него взгляда, у старшины лицо выглядело как решето, в мелких рытвинах с темными крапинками. Иван подумал: до войны в шахте работал, осколки от угля лицо поранили.

Старшина ухватил долгий взгляд бойца, пальцев ткнул себе в щеку:

– В июле из-под Минска полк из окружения выходил, на минное поле наткнулись. В метре от меня товарища разорвало, а мне вот, – и снова потрогал лицо. – Все осколки ему достались. Вот как бывает на войне, берегите себя, сынки, – по-отцовски сказал и пошел дальше.

Иван подумал: вернется старшина домой, наверно, его жене будет неприятно его целовать. А если и с ним такое же горе произойдет или еще хуже, как не повезло безногому солдату из полуторки. Татьяна – девушка красивая, найдет себе нового мужа. Посмотреть бы глазком как они справляются с хозяйством. Военком поди не всех мужиков отправил на фронт, кто сядет за штурвал трактора – сосед дед Самойл? А бабам с колесником не справиться, штурвал крутить мужская сила нужна…

Глава 2

Бригада Семена Ивановича, расставив на озере рыболовные сети, для отдыха разбила походный лагерь у кромки скошенного ржаного поля. Постелив солому, легли отдыхать, третий месяц без выходных. На поле колесный трактор пахал землю под озимые. Тракторист, заснув за рулем, направил трактор прямо на лагерь и колесной парой переехал спящего бригадира. Трактор, проехав несколько метров, уткнулся в березу и заглох. Тракторист от удара проснулся, увидев, что натворил, спрыгнул на землю и убежал в лес. Товарищи бригадира положили Семена Ивановича на телегу и повезли в больницу. Дорога до Куртамыша не близкая, двадцать пять километров. Хирург, осмотрев пострадавшего, принял решение не делать операцию, колесная пара повредила внутренности, сломан позвоночник, раздавлен таз. Сожалея, сказал: «Медицина бессильна».

Татьяна в это время была на токе. Председатель, узнав, что она беременна, определил ее на легкий труд – отгружать зерно приезжающим из Куртамыша машинам.

Что случилось с отцом, Татьяна узнала от брата Афони. Он, прибежав на ток, всхлипывая, проговорил лишь несколько слов:

– Папку в больницу увезли, – и тут же убежал.

Татьяна, не успев его толком расспросить, побежала домой. У ворот стояла запряженная в кошеву лошадь. Вбежала во двор, на ступеньке крыльца сидел председатель, он ее тут же остановил, обнял за плечи, прижал к себе:

– Тебе нельзя волноваться, побереги ребенка. С Анной Николаевной сейчас поедем в больницу, поговорю с доктором, все будет хорошо.

– Что с отцом, он живой? – волком прокричала она.

– Татьяна, держи себя в руках. Успокойся, – гладя ее по голове.

На крик дочери из дома выбежала мать, к груди прижимала котомку с бельем, торчала кромка простыни:

– Присмотри за ребятишками, в больницу не езди, нечего тебе там делать, – протараторила она в приказном тоне.

– Мама, что случилось, Афоня прибежал на работу, ничего не объяснил и сразу убежал.

– Нашего отца трактор переехал, прячется где-то, – озлобленно отрезала ей мать.

– Кто прячется? Объясните мне толком.

Председатель за Анну Николаевну ответил:

– Тракторист уснул за рулем колесника и переехал вашего отца. Прячется где-то в лесу. Поймаем, судить будем. Я так дело не оставлю. Выпил безбожник, это факт, утром объезжал поля, был трезвым, видать, припрятал горькую, язви его.

Анна Николаевна, нервно перебирала в руках котомку:

– Оставайся на хозяйстве. За ребятишками присмотри, ружье отцовское спрячь подальше, а то вгорячах натворят дел, глупые они еще.

Татьяна, проводив их со двора, зашла домой, с полатей достала отцовское