Машина из управления приехала быстро. Два бойца СОБРа приняли Виталю Самарского под руки, проволокли от квартиры до машины и уложили на пол «буханки».

– Командир, ты с нами?

* * *

Большаков попал в Главное управление по борьбе с организованной преступностью неожиданно и без блата. И таких, как он, без блата, ребят из регионов в отделе было человек двадцать. За них никто никогда не просил, никто никому не названивал с просьбой трудоустроить, да не где-то, а в самой Москве. Так вышло. Просто они в своих городах и населенных пунктах умели вкалывать с утра до ночи, а иногда с утра и до утра не за награды и благодарности, а просто потому, что им было интересно делать дело и доходить до сути вещей. С годами этот азарт у многих проходил, а у них остался. Им тоже, как и Андрею, повезло – их тоже заметили.

И вот они здесь, в центре страны, в центре Москвы, на новой службе с новыми перспективами с головой уходили в новую должность, которая оказалась совсем не такой романтичной, как они ее себе когда-то представляли, ожидая вызов в столицу. Глобальные, резонансные дела случались лишь время от времени, и работа была в основном рутинная. О чем прежде всего в самый первый день предупредил начальник отдела:

– К примеру, человека разрабатывают в Питере, а связи его проходят в Москве. – Высокий седой полковник Серов говорил так, словно читал лекцию в аудитории. – Что надо сделать немедленно? Правильно, надо провести комплекс оперативно-разыскных мероприятий, легендированно, под благовидным предлогом проверить адреса. Это непросто. Москва – огромный город, машину тебе отдельную никто не даст, все своими ножками надо обойти. И поначалу народ путается. И так день за днем. Много нюансов. И это при том, что никто с тебя ответственность за служебные проверки в отношении сотрудников не снимал.

– Это понятно.

– Что тебе может быть понятно? Понятно ему… Москва и твой областной центр по уровню цивилизации – это небо и земля. У нас другой уровень оперативной работы, оперативное внедрение, работа с криминальными лидерами. Вот у вас с ними кто работает? Работают только первые лица – начальник управления да его заместитель, – а опера не работают.

– Не работают.

– Так я про что тебе и говорю! А в Москве, наоборот, операм дан зеленый свет, и мы, то есть вы, опера, полный комплекс работ проводите.

– Здорово!

– Кому как! Бывают и отдельные поручения. Из регионов наши коллеги приезжают, им тоже надо помочь. Понимаешь?

Андрей радостно кивал головой, оттого что и понимал, и хотел скорее начать работать самостоятельно.

– Не гони лошадей! Ты еще пока провинциал до мозга костей и многого не знаешь, – продолжал Серов. – Например, из центра Москвы звонить в главк нельзя ни с каких телефонов. Как поддерживать связь, знаешь?

– Нет. А как?

– А так. Выкручивайся, как можешь. Мобильных телефонов наше министерство позволить себе пока не может. Слишком дорого. Или вот в гостиницу «Пекин» селиться нельзя. Почему?

– Почему?

– Потому что там проживают сотрудники ФСБ. Москва – город специфический. Нельзя просто прийти со стороны и работать, не зная «земли», не зная людей. Надо учиться, Большаков. Надо вникать в нюансы. И на это у тебя уйдет уйма времени.

Он и учился. Все два года каждый новый день подбрасывал что-то новое. Было ли тяжело? Было. Особенно первое время. Иногда казалось, что голова просто пухнет от невероятного количества разноплановой информации, которую требовалось не просто помнить, но и в нужное время использовать по назначению. Не хватало сна, не хватало физических сил, но весь этот экстрим ему пришелся по душе. Не служба, а мечта. Будет что на старости лет вспомнить!

Новая работа, новые люди. Первые месяцы Андрей жил в гостинице «Комета», благо министерство оплачивало номер, потом перебрался в ведомственное общежитие, принадлежавшее институту МВД, в комнату на две койки. Одна досталась ему, другая – майору Сергею Рязанскому, старшему оперу из его же отдела, с которым следующие два года он не расставался практически сутками. Они и спали на соседних скрипучих кроватях, и в кабинете, вытянутом чулком, сидели за соседними столами.

Характерами они сошлись сразу. И повод был хороший. В первый же день, когда они подселились, в институте был выпускной, и общага, как и положено, стояла на ушах. Торжественная и официальная часть были позади, и народ, разделившись по взводам и комнатам, ждал прихода начальника института генерала Протопопова, чтобы вместе с ним, как требовала традиция, обмыть свои первые звездочки. Генерал входил в комнату, только что получившие погоны его громко приветствовали и подносили до краев наполненный граненый стакан ледяной водки. Протопопов снимал фуражку и отдавал ее своему заместителю, затем брал в руку стакан и, внимательно оглядывая счастливую и восторженную молодежь, говорил всем приблизительно одинаковое, но по-отцовски важное:

– Друзья мои! Вы больше не дети малые, за которых я столько лет нес ответственность, теперь вы офицеры, взрослые люди и сами отвечаете за свою жизнь и судьбу. Потому сегодня я имею право именно таким образом вас поздравить, первый и последний раз выпив с вами водки. Завтра вы разъедетесь по всей нашей огромной стране, но никогда не забывайте, выпускниками какого учебного заведения вы являетесь! Не посрамите честь офицера! Желаю здравствовать и процветать!

После чего опрокидывал в себя без остатка все двести пятьдесят граммов и под троекратное «ура!» отправлялся дальше по коридору. В разные годы количество таких стаканов колебалось от семи до десяти за обход. И даже когда количество взводов было максимальным, он уходил из общежития ровным шагом, даже не шатаясь.

В тот год был и одиннадцатый стакан. С Большаковым и Рязанским. За новоселье и уважение. Генерал сначала ошибся дверью, затем очень удивился, что ни у того, ни у другого нет ничего выпить.

– Да мы особо и не пьем, – сказал осторожно Рязанский.

– Особо и не надо. Так, для снятия напряжения. Вы же центральный аппарат, а там на трезвую голову никак нельзя.

– А у нас даже ничего и не куплено, – растерянно заметил Андрей, на что генерал Протопопов только улыбнулся.

Стоящий рядом с ним полковник приподнял «дипломат» и отщелкнул замочки. Две бутылки водки и бутерброды с сыром тут же оказались на столе.

– Может, не надо?!

– Ребята, вы что?! Сегодня здесь со мной лейтенанты пьют, а вы, капитан и майор, меня уважить не хотите?!

Уважили.

А потом жизнь закрутилась, как потерявшая тормоза карусель. Работа, общага, сон.