— Неужели мошенничество?

— Угадал с первой попытки. Оно, родимое. Срок за него отмотал, хоть и небольшой.

— Интересно, кого же так наколол?

— Ну, вот это я уже не помню. Но явно не кирпичи в подворотнях продавал.

— Понятное дело. Он действительно не местный?

— Действительно. Из какого-то городишки за Уралом.

— Видать, здесь ему и правда лучше живется, чем в родных краях. Интересно, он сразу после отсидки сюда рванул?

— Возможно. Сейчас не пятидесятые годы, за сто первый километр не отправят. Освободился — и живи, где хочешь, хоть в Кремле. Если тебя, конечно, туда пустят.

— Кстати, а почему у него такое прозвище?

— Как мне рассказали, учился в медучилище, а пока учился, подрабатывал где-то в больничке. Но не доучился. По каким причинам — тут уж не знаю, не выяснял.

— Любопытная картина вырисовывается, — задумчиво произнес Гуров. — Если этот Медик связан с налетчиками, то что он там забыл? Он ведь мошенник, сиречь, жулик. А эти товарищи с «мокрыми» историями, как правило, не связываются. Именно потому, что понимают, что им светит за подобные дела. Уж явно побольше, чем за какие-то махинации.

— Люди тоже все разные, — сказал напарник. — Я хоть и видел лично Медика, но знаю его похуже Кости. То, что Медик себе на уме, — это он прав. По нему это видно. А про «мокрые» истории… Мало ли, как там могло быть. За наживой погнался.

— Или можно вспомнить про некоего отмороженного товарища. Может, это какой-то старый закадычный друг Медика.

— Лева, какие у мошенников друзья? — ехидно поинтересовался Станислав. — Они только с бабками дружбу и водят.

— Да это понятно. Ну ладно, не друг, а приятель. Пообещал Медику выгодное дельце, тот и клюнул. Может, в налетах лично не участвовал, но ручонки ко всем этим делам приложил.

— Сбыт награбленного?

— Хотя бы. Как раз его профиль. Жульнический.

— Короче говоря, Лев Иванович, всё это наши с тобой догадки и предположения. Но Медиком надо заняться однозначно. Хоть и нет прямых улик, что он и Пантелеев якшаются с налетчиками.

— Это обязательно. Кстати, Стас, мы с тобой тут кое-что упустили.

— Что же?

— Помнишь, Сережка говорил, как они узнали, что это Пантелеев порешил Акимова?

— Вроде. — Крячко наморщил лоб. — Витенька проболтался кому-то из собутыльников.

— Верно. А собутыльника того, к слову говоря, недавно прикрыли за какие-то грешки.

— И это помню. Предлагаешь поискать его среди кучи попавших недавно под статью товарищей? Тогда мы его хорошо если к Новому году сыщем. В самом лучшем случае.

— Я думаю, раньше, — усмехнулся Лев Иванович. — Твой знакомый участковый нам поведал, что не так давно влетел один из закадычных приятелей Пантелеева. Некий Леша Пятаков.

— Точно, — щелкнул пальцами Стас. — Думаешь, он рассказал коллегам про Акимова?

— Есть такая уверенность. Хоть и не на сто процентов, но на восемьдесят пять так точно.

— Ну даже если и так, то смысл? Даже если это подтвердится, Пантелеев сам уже на том свете. Дело просто прекратят из-за смерти обвиняемого, и всего делов. Только если родственники будут что-то взыскивать с Витиной родни, в чем я сильно сомневаюсь.

— Я понимаю, и все же пообщаться с Пятаковым можно. Костя нам, конечно, много интересного рассказал, но явно не все. Вдруг и третий товарищ даст что-то.

— Не факт.

— Попытка не пытка.

— Ладно, уговорил. Надо только выяснить, за что «приземлили» Пятакова и что сделали. Если под замок посадили, то с этим проще. А если под подписку или явку — будем искать черт знает где и сколько.

— А ты перезвони участковому. Это же с его «земли» товарищ, наверняка он в курсе.

— Кстати, да. И будем искать Медика.

— Вот только как и где искать? — задал вполне закономерный вопрос Гуров. — У нас тут не хутор и не деревня. Где угодно обитать может, даже если брать только центр.

— Лева, это разве когда-то было нам помехой? — усмехнулся напарник. — Отыщется наш Паша Медик, никуда не денется. И не таких находили.

— Это уж точно. Вот только поиски давай уже начнем завтра, — предложил сыщик.

— Ага, сегодня можно в СИЗО сбегать, с Пятаковым поболтать, — съязвил Станислав. — Если он там окажется.

— А почему нет? — улыбнулся Лев Иванович. — Да шучу я, шучу, — быстро выдал он, увидев, как друг покачал головой. — И так уже сегодня набегались. Хорошо, Орлов не искал.

И, словно в ответ на его мысли, зазвонил внутренний телефон.

Глава 4

К третьему приятелю покойного Пантелеева друзья все-таки съездили. Участковый Малинин любезно поведал, что Алексей Пятаков по прозвищу Пятак действительно загремел в СИЗО за грабеж и мордобой, совершенный, естественно, по пьяной лавочке. Но, вопреки ожиданиям, ничего эдакого он сыскарям не рассказал, хоть и не отпирался, что его усопший дружок приложил руки к смерти Олега Акимова.

— Что, прямо так и сказал? — уточнил Гуров.

— Ну, не прямо так, — возразил Леша, смоля дешевую сигарету без фильтра.

— А криво, — сыронизировал Крячко.

— Короче, — не обратив внимание на реплику Стаса, продолжал Пятак, — сказал Витек, мол, отправил его в свободное плавание в один конец.

— И ты не уточнил?

— А чего уточнять-то? И так ясно, что порешил.

— И не говорил, за что? — поинтересовался сыщик.

— Накосячил этот чудик где-то там. Серьезно. Я у Витьки спросил, — поспешил заверить арестант, увидев, как Лев Иванович и его напарник что-то хотят сказать, — но тот такой, мол, сдал Олежка кого-то. Я так и не понял кого. Витек уже косой был, — мужчина щелкнул пальцами по шее, — язык у него заплетался. А на утро уж и я про этот разговор забыл. Потом вообще случайно вспомнил.

— А с Медиком какие дела у Витьки были? — спросил Станислав.

— Да шут его знает, — пожал плечами Леша. — Я про этого Медика только слышал, Костян рассказывал. Сам с ним не знаком. Вроде были какие-то мутки, но Витек не особо трепался.

Друзья не стали его больше напрягать, тем более что Пятаков и так уже рассказал все, что можно, и сдал всех, кого надо.

— Кровожадным, однако, был этот Пантелеев, — заметил Крячко уже на улице.

— Да уж, — согласился Гуров. — Акимов ведь даже фамилии его не назвал, когда влетел с крадеными цацками. А коллегам нашим наврал, что не знал ее, это и ежу понятно.

— Может, адрес знал? — предположил Стас. — Его и выдал.

— Да нет, Сережка бы сказал, — ответил сыщик. — Не стал Олежек