— Думаю, после прослушки в тюрьме и исчезновения бумажника федералы не настолько безумны, чтобы ещё раз подставиться, — сказал Циско.

— Наверное, ты прав, — признал я. — Но присмотри за ним ещё ночь. Никогда не знаешь...

— Без вопросов.

— Спасибо, Циско. Созвонимся завтра.

Я отключился — и сразу вспомнил о Босхе. Я не отправил ему наше видео с агентами ФБР. Позвонил напрямую — он снял со второго гудка:

— Подожди, — сказал он. — Дай мне секунду.

Слышалось звяканье автоматов, смех — явно казино. Через несколько мгновений Босх перешёл на обычный тон:

— Привет, Мик. Где я сейчас? В Вегасе, только что заселился в "Мандалай".

— Что ты там делаешь? Я думал, ты на меня работаешь… Ну, в смысле — на нас.

— Да, вот именно. Следую за одной ниточкой.

— Короче, мы сегодня зацепили Бюро: два агента явились, брызнули угрозами из-за «Биогрин Индастриз». Значит, мы всё делаем правильно.

— Они это любят, — усмехнулся он. — Я сейчас копаю: как Сэм Скейлз связан с Оппарицио и «Биогрин». Если это то, что я думаю, — это наша победа. Поможет выиграть дело.

— Понял. Завтра вернёшься?

— Завтра у меня ещё встреча. Тюрьма «Хай-Дезерт», сокамерник Скейлза всё ещё там. Я договорился поговорить с ним в восемь утра, потом вернусь.

— Думаешь, у него что-то есть?

— Он сидит за аферу с фишками: продавал липу, наварил пару миллионов. Пятнадцать месяцев в одной камере со Скейлзом — наверняка делились планами и байками.

— Красота: мошенник и махинатор в одной комнате.

— У белых воротничков там свои порядки, Мик, чтобы их бандиты не порвали.

— Спасибо, что просветил. Ты на машине?

— Конечно, поехал сам.

— Позвони, когда будешь возвращаться. В среду после суда хочу собрать всех в офисе. Обсудим дальнейшие действия.

— Буду, как договорились.

Я повесил трубку и несколько минут ещё обдумывал всё происходящее. Команда была близка к разгадке. Всё, что нужно, — успеть собрать куски воедино, пока не стало слишком поздно.

— Ты собираешься вообще идти спать? — крикнула Кендалл из спальни.

Я собрал разбросанные папки, сложил нужные в портфель.

— Да, иду.

Я вышел в прихожую — Кендалл стояла там в халате.

Я замер.

— Чуть в обморок не упал, — сказал я.

— Не впервые, — парировала она. — Что случилось?

— Ты знаешь что. Ты опять позволил работе поглотить всю свою жизнь. Нашу жизнь тоже. Потом всё развалилось. Теперь мы вновь вместе — и всё повторяется.

Я осторожно потянул за мягкий пояс, которым она небрежно перехватила халат.

— Подожди. Тут всё иначе, Кендалл. Это я. Мой процесс, моя жизнь. Если я не вложу всего себя — у нас не будет будущего. Остался месяц до суда. Мне нужно, чтобы ты вытерпела это время. Ты сможешь?

Я скользнул ладонями по её рукам к плечам. Она молчала, смотрела вниз.

— Ты не сможешь дать мне этот месяц? — спросил я.

Она покачала головой:

— Дело не в этом. Я смогу. Но иногда кажется, что ты разговариваешь со мной так же, как с присяжными — будто пытаешься убедить меня в собственной невиновности.

Я убрал руки:

— И что, ты думаешь, я такой?

— Нет. Я о том, как ты говоришь, — спокойно ответила она.

— Не совсем понимаю, о чём ты, — сказал я. — Но, если ты полагаешь, что я тебя разыгрываю, значит, тебе лучше идти спать, а мне — возвращаться к работе. Мне ещё предстоит убедить настоящих присяжных, что я не убийца. — Я оставил её стоять в коридоре.

Глава 22 

Вторник, 14 января

Я заснул на диване после поздней работы и забыл подключить зарядку к монитору на лодыжке. В 8:15 меня разбудил резкий прерывистый писк: устройство предупреждало, что через час сядет батарея. А это означало нарушение условий моего залога.

Я прикинул интервал сигналов. Сейчас будильник пищал каждые пять секунд, но я знал: паузы будут сокращаться, а звук станет оглушительным по мере обратного отсчета. Зайти в спальню за зарядкой, не разбудив Кендалл, которая любила поспать, было почти невозможно. Но выбора не было. Я выждал момент, скользнул в комнату и успел вставить штекер в гнездо на браслете до следующего сигнала. Кендалл не проснулась. Лежала на боку, отвернувшись, и я видел, как ее рука едва заметно поднимается в такт глубоким вдохам.

Зарядке требовался еще час, а телефон, ноутбук и портфель я оставил в гостиной. Можно было выдернуть шнур и унести зарядку, но я уже испытал судьбу. Если сигнал прозвенит снова, Кендалл точно проснется.

На кровати, прямо под рукой, лежал пульт от телевизора, оставленный со вчерашнего вечера. Я включил экран, сразу убрал звук, включил субтитры и принялся читать новости. Палата представителей собиралась отправить в Сенат статьи об импичменте — история, которую обсуждала вся страна, буксовала, но полностью забила эфир. Минут двадцать я прокручивал заголовки, пока на несколько секунд не прорвался другой сюжет: растущая тревога в Азии — подтверждено, что загадочный вирус, возникший в Ухане, уже пересек границы.

Из гостиной зазвонил мой телефон. Я посмотрел на часы — 8:45. Похоже, браслет зарядился достаточно, чтобы не завести сирену при отключении. Я быстро выдернул шнур и бросился к телефону. Пропущенный звонок — Босх. Я тут же перезвонил.

— Мик, у нас проблема с сокамерником, — сказал он.

— Ты в тюрьме?

— Да. Видел этого парня. Его зовут Остин Найдерленд, но со мной он разговаривать не хочет. Говорит, у него есть имя, которое расскажет нам все о том, чем занимался Сэм Скейлз. Но мне это имя он не назвал.

— Чего он хочет? Апелляцию он, вероятно, уже подал.

— Ему нужен ты, Мик.

— Что значит «я»?

— Он сказал, что назовет имя только тебе. Он о тебе знает. Скейлз, должно быть, говорил, что ты хороший адвокат. Найдерленд назовет тебе имя, если ты приедешь, зарегистрируешься как его адвокат и поговоришь с ним. Посмотрим, что можно сделать по его делу. У него еще два года срока — то есть около восемнадцати месяцев впереди.

— Ты имеешь в виду — сегодня? Прямо сейчас приехать?

— Сможешь? Я все организую и подожду тебя на месте.

— Гарри, не могу. У меня лодыжечный монитор и ограничения по залогу. Мне нельзя покидать округ.