Г. М. пристально посмотрел на Монику.

– Продолжайте, – сказал он. – Доведите ваш рассказ до конца.

По мере того как Моника говорила при включенной связи между двумя кабинетами, Мастерса, очевидно, одолевали все более сильные сомнения, в то время как Г. М. выглядел все сосредоточеннее: попытки нащупать истину придавали его лицу выражение гнетущего беспокойства.

– Эти личные подробности, – пробормотал он. – Они очаровательны. Тоже… Но я хочу убедиться во всем сам. Скажите-ка: Фрэнсис Флёр и эти двое мужчин, Хэкетт и Фиск, находились в вашем кабинете вместе? Вы помните, в котором часу они ушли?

Моника на мгновение задумалась.

– Еще не было и семи. Я сказала бы, что без двадцати или без двадцати пяти семь.

– Они вышли от вас все вместе?

– Нет. Мисс Флёр ушла раньше, а двое других заглянули в кабинет Тилли, чтобы переговорить с ней.

– Вот как? Сколько времени они провели в ее кабинете?

– Не очень долго. Они спешили к вам – вернее, к главному инспектору Мастерсу. О том, что вы здесь, они не знали. В кабинете у Тилли они пробыли не больше пяти или десяти минут. Потом они вышли, и Тилли проводила их до наружной двери.

Мастерс нахмурил брови.

– Так оно, видимо, и было, сэр, – подтвердил он Мерривейлу. – Они явились сюда без десяти семь, хотя мисс Флёр присоединилась к нам лишь в двадцать минут восьмого. А что?

Г. М. энергичным жестом велел ему помолчать.

– Ну а потом?

– Потом из своего кабинета появилась Тилли и попросила меня зайти к ней. Я не захотела, да и О’Брайен находился у меня, поэтому она, хлопнув дверью, ретировалась.

Г. М. указал на Билла своим толстым пальцем:

– Так, а он когда пришел?

– В двадцать минут восьмого. Я уверена в этом.

– Так… И через какое время к вам зашла Парсонс и взяла отравленную сигарету?

– Я… точно не скажу.

Билл кашлянул.

– И я не смогу назвать точное время. Думаю, около половины восьмого.

– Примерно так, – подтвердила Моника.

Г. М. поднялся со стула.

– Идемте все со мной, – сказал он. – Я хотел бы вам кое-что показать.

Глава тринадцатая

Сорок девятое доказательство очевидной истины

– Вот, – произнес Билл.

Он указал на недокуренную сигарету, которая по-прежнему валялась возле плинтуса, куда он ее отбросил.

Они вчетвером стояли в кабинете у Моники. К Старому зданию они подъехали в машине Билла, но только после того, как Г. М. и Мастерс провели долгую беседу с Хэкеттом, Фиском и Фрэнсис Флёр. Монику и Билла до этой беседы не допустили – им пришлось томиться в ожидании, дымя сигаретами в приемной. Как ни странно, беседа явно проходила в спокойной, невраждебной атмосфере. Наоборот, Моника с Биллом могли поклясться, что один раз услышали радостный возглас Томаса Хэкетта.

Г. М. встал в центре кабинета. Его голову венчала шляпа-котелок. Вследствие жалобы военного министра, что головной убор Г. М. является позором для Уайтхолла в военное время, его убедили заменить его на новый котелок: аккуратный и невычурный. Но все же зрелище, которое представлял собой Г. М. в котелке, стоило увидеть, чтобы в это поверить.

Будем благосклонны: этот предмет гардероба служил украшением его головы. Оглядевшись и потянув носом воздух, он, переваливаясь, приблизился к тому месту, где лежала сигарета. Наклонившись, Мерривейл с неимоверным усилием поднял ее с пола и понюхал.

– Вот она, родимая, – проговорил он. – Понюхайте, Мастерс.

Главный инспектор осмотрел сигарету, и на его лице отобразилась недоуменная гримаса.

– Ах да. Послушайте, сэр: как это возможно? На вид это самая обычная сигарета марки «Плэйерз». На ней напечатано название и все такое. Если убийца пропитал табак раствором белладонны, а потом скрутил сигарету, он поработал очень чисто. Не так-то просто скрутить сигарету, чтобы она выглядела как фабричная.

– Я могу рассказать вам, как это делается, – сказал Билл. – Со мной этим знанием поделилась Тилли.

Мастерс резко обернулся:

– Вам Тилли рассказала?

– Да. Вроде как в Нью-Йорке можно приобрести машинки для закрутки сигарет в любом хозяйственном магазине. Государство недавно повысило цены на сигареты до восемнадцати центов за двадцать штук – около девяти пенсов по обычному обменному курсу, хотя бог его знает, чему он сейчас равен, – и многие приноровились делать самокрутки. Воспользовавшись английским табаком и сигаретной бумагой, которую применяют в производстве «Плэйерз», – хотя мне неизвестно, где ее раздобыть, – можно было бы скрутить идеальную подделку. У Тилли есть такая машинка.

По лицу главного инспектора пробежала тень подозрения.

– Вот оно что? – протянул он зловеще. – У дамочки тоже есть такая машинка, говорите?

Г. М. не выглядел удивленным.

– О Мастерс, сынок! – утомленно сказал он. – Ну что же ты опять бросаешься в омут с головой? Я подскажу тебе способ попроще. Обмакни половину этой сигареты в нужный раствор и дай ей высохнуть. Цвет бумаги немного изменится, но не кардинально. Белладонна – помнишь, мы столкнулись с ее производным, атропином, в деле Феликса Хэйя? – это бесцветная жидкость. Название производителя на сигарете это подтверждает, сынок.

– А вот и не подтверждает, – отрезал Мастерс. – Взгляните сюда, сэр.

Он подошел к красной кожаной шкатулке на столе и постучал по ней пальцем.

– Предположительно, – продолжил Мастерс, – здесь была только одна отравленная сигарета. То есть убийца вряд ли стал бы подбрасывать в шкатулку целую пригоршню сигарет. В любом случае мы можем это узнать, пересчитав их. Но… – он со значением поднял палец, – здесь была одна отравленная сигарета и пятьдесят совершенно безобидных. И первая сигарета, которую мисс Парсонс извлекает из шкатулки, оказывается именно той, отравленной сигаретой. Нет, сэр. Это неправдоподобно – если только она не знала, какая из них отравленная. И я готов заключить небольшое пари, что она это знала.

Г. М. посмотрел на него с любопытством:

– Значит, тебе тоже показалось, что здесь что-то нечисто? Так-так… Погоди-ка минутку…

С отрешенным видом он подошел к двери в кабинет Тилли, открыл ее и окинул помещение взглядом. Свет по-прежнему горел, а в воздухе все еще висел слабый запах сигарет. В кабинете, как обычно, повсюду валялись скомканные листы бумаги. Чашка с остывшим кофе стояла на письменном столе возле напольной пепельницы.

Г. М. тяжело двинулся вглубь кабинета. Он осмотрел пепельницу, края которой были покрыты сигаретными подпалинами. Изучив чашку с кофе, обошел кабинет, разглядывая обстановку.

– Послушайте, – громко сказал Мерривейл – его лица остальные не видели, – дамочка пила кофе прямо перед тем, как отрава подействовала?

Мастерс тут же навострил уши, как терьер:

– Погодите-ка, сэр! В чем фокус? Двойная игра? Вы хотите сказать, что яд, возможно, был в кофе?

– Нет, – сказал Г. М. – Яд таки был в сигарете. – По-прежнему не оборачиваясь, он прижал пальцы к вискам. – Я задал простой вопрос и хотел бы получить на него простой ответ. Она пила кофе, когда отрава подействовала?

Моника и Билл обменялись взглядами.

– Я не помню, – отозвалась Моника. – Я даже не помню, заглядывала ли к ней в кабинет. Однако полагаю, что да. Она пила кофе дни напролет.

– Да, – сказал Г. М., – вы об этом уже упоминали. Какая грустная история: она пила кофе дни напролет.

Г. М. обернулся. На его лице было странное выражение, гораздо более зловещее, чем самая мрачная гримаса Мастерса.

– Послушайте, – обратился он к Монике. – Начните еще раз и с толком, с расстановкой расскажите мне все, что произошло с вами с того момента, как вы бросили этого молодого человека в Военном министерстве. Рассказывайте, будто вы героиня классического детектива: ничего не упускайте, каким бы незначительным это вам ни казалось. Бога ради, напрягите память!

– Но мне больше нечего вам рассказать, – произнесла Моника. – Разве что, конечно…

– Разве – что?..

– Разве что я повстречала Джимми, посыльного, по дороге сюда. – Она изложила подробности, и, к ее удивлению, Г. М. внимал ее словам с мрачным интересом. – Вот и все, – закончила Моника. – Хотя я не стала бы особо полагаться на его слова. Он еще сказал мне, что мисс