или кто он там, но будем о нём помнить. А ты давай, не теряй время, поезжай в «Губернский листок».
* * *
Когда Меркурий явился в «Губернский листок», редактор Соломон Яковлевич Щёчкин встретил чиновника особых поручений очень шумно и как-то непривычно радостно. Кочкин столкнулся с редактором в коридоре; за стеной, с паузой в несколько секунд, стучал печатный станок, пахло типографской краской и калошей, в воздухе висела бумажная пыль.
– Уж кого-кого, но представителя губернской сыскной полиции я не ждал! Это для меня полная неожиданность! – почти выкрикнул он и хитро уставился на Кочкина глазами-терновинками, такими же маленькими и такими же темными, как ягоды дикого кустарника. Редактор был широк в плечах, с большой блестящей лысиной, которая начиналась у лба и, простираясь через весь череп, заканчивалась на затылке. Волосы, те, что остались расти над ушами, были с виду густыми и жёсткими. Чёрными всклокоченными пучками они торчали в стороны и придавали Щёчкину вид водевильного беса. Надо сказать, что не только внешность роднила редактора с нечистой силой, но и его повадки, манера говорить: быстрые фразы, отсутствие пауз, резкие отрывистые движения, пугающие своей внезапностью и непредсказуемостью. Было не всегда понятно, что Соломон Яковлевич хочет сделать в следующий момент. Кочкин видел редактора впервые и был удивлён, даже несколько напуган. Редактор Щёчкин был человеческим воплощением броуновского движения.
– У меня к вам просьба, – проговорил Кочкин, не отводя глаз от лица Щёчкина.
– У вас ко мне? – Казалось, Соломон Яковлевич от этого был несказанно счастлив. – Или, может быть, это не ваша личная просьба, а сыскной полиции? Вы скажите честно.
– Вы правильно заметили, это просьба сыскной полиции. И я говорю вам честно, потому что мне тоже важно, чтобы вы знали правду… – подражая манере Щёчкина, ответил Меркурий.
– О, да я вижу, вы весельчак! Люблю весельчаков! Правда, надо заметить, в жизни их встречается всё меньше и меньше, с каждым годом… Весельчаки, это моё наблюдение, вымирают! Да, это никакое не предположение, а уже проверенный факт!
– И кем он проверен?
– Лично мною! Я пришёл к такому неутешительному заключению после многолетних наблюдений. Весельчаки вымирают, и тут, увы, ничего сделать невозможно. И знаете, это обидно. Можно, если приложить усилия, спасти кого угодно, например вымирающих сумчатых волков или какое-нибудь каннибальское племя в Полинезии… Вы знаете, где находится Полинезия?
– Знаю!
– Вот, всё и всех можно спасти, кроме весельчаков. Их спасти нельзя!
– Но, может быть, не всё так печально, может быть, впереди нас ждёт ренессанс весельчаков?
– Ваш оптимизм подкупает, но я уверен, нам не удастся повернуть процесс вспять! Итак, я отвлёкся. Ну а что мы здесь, в коридоре, милости прошу в мой кабинет!
Увлекая за собой Кочкина, Соломон Яковлевич подвёл его к лакированной двери, на которой висела табличка под стеклом – «Редактор», распахнул её и пригласил гостя войти.
Кабинет редактора, надо заметить, удивил и даже поразил чиновника особых поручений. Ему казалось, что рабочее место столь импульсивного и непоседливого человека должно выглядеть как корзинка для рукоделия какой-нибудь барышни-гимназистки, где всё свалено навалом и в полном хаосе. Где никто, даже сама хозяйка, не знает, что лежит на дне. С этим убеждением Кочкин и перешагнул порог. И как будто бы очутился в другом мире: сумбур, неразбериха и сумятица остались там, за пределами, здесь же царил военный порядок, всё на местах, ничего лишнего. Огромный стол поражал своей арктической пустотой, на нём, кроме чернильного прибора, ничего не было. Ни книги, ни записного блокнота, папки или даже одиноко лежащего листка бумаги. Вдоль стен шкафы с аккуратно выставленными книгами, разумеется – всё это за стеклом. Паркетный пол сверкал, блестел и этим отпугивал – просил, нет, требовал разуться, вымыть ноги и только потом…
– Ну, что же вы? – проговорил за спиной остолбенелого сыщика Щёчкин. – Проходите, присаживайтесь вот на этот стул и рассказывайте, какая помощь вам нужна. – Редактор резво, ничуть не заботясь о паркете, оббежал стол и сел на высокий резной стул с кожаной вставкой на спинке. Кочкин, осторожно ступая, тоже сел туда, куда ему указал редактор. – Пока вы ещё ничего не сказали, хочу вас заверить: всё, что от нас зависит, мы сделаем!
– Мне нужны все выпуски газеты за последние полгода, – проговорил Меркурий, всё ещё осматривая кабинет.
– Нет ничего проще! – обрадованно воскликнул редактор и указал на стопку лежащих на приставном столе газет. – Здесь вы найдёте всё, что вам нужно. Пока смотрите, а я ненадолго вас оставлю, газета – это такой сложный механизм, где столько пружин, шестерёнок, винтиков и болтиков… Нужен постоянный контроль, постоянное наблюдение, иначе – катастрофа!
Редактор умчался, оставив Кочкина одного в своём кабинете. Чиновник особых поручений не стал зря терять время и тотчас же приступил к просмотру газет. Нужное объявление он нашёл быстрее, чем ожидал. Оно было размещено в четверговом номере двухнедельной давности. В объявлении было сказано: «Продаётся ненадёванная женская ротонда, лисья, задёшево». Внизу указан адрес. На первый взгляд, это был адрес Сиволапова, однако номер дома другой.
Вернулся редактор.
– Вы нашли что искали? – поинтересовался он, поправляя волосы над ушами.
– Да!
– И что это, если не секрет? – заглянул Кочкину через плечо Соломон Яковлевич.
– Нет, это не секрет. Вот, объявление о продаже лисьей ротонды. – Меркурий ткнул пальцем в нужную колонку.
– Объявление о пропаже? – Редактор почти выхватил газету из рук Кочкина.
– Не о пропаже, а о продаже! – поправил его Кочкин.
– И что эта ротонда? – близоруко глядя в газету, спросил Щёчкин.
– У одной знатной дамы была похищена похожая… – проговорил, лениво двигая нижней челюстью, Кочкин, – и вдруг у вас в газете появляется объявление о продаже точно такой же меховой накидки, и что самое подозрительное, задёшево. Вот мне и стало интересно, кто же дал это объявление?
– Вы думаете, это был преступник?
– Всё может быть!
– Это крайне интересно! Значит, наша газета попала в переплёт?
– Да нет, какой переплёт? Вы же не можете знать, кто и зачем даёт объявления. Просто я хочу выяснить, по возможности конечно, кто через вашу газету пытался продать лисью ротонду?
– Это мы сейчас организуем, я на минутку… – Редактор снова умчался и буквально тут же вернулся, толкая впереди себя испуганного молодого человека в мятом пиджаке. – Вот, Семён Квашнин, это он принимает у нас объявления. Он нам сейчас всё расскажет. Верно, Семён?
Кочкину молодой человек показался знакомым, он где-то его уже видел, но вот где, припомнить не мог, да и была ли нужда ломать себе голову? Как вскорости выяснится – была.
– Что рассказывать-то? – спросил, глядя себе