Затем Кита подбросил тому же Баллиганту анонимку относительно человека, которому какая-то женщина, якобы имеющая отношение к советским дипломатам, передала задание провести диверсии на Гавайях и явиться на конспиративную квартиру в Гонолулу – в аптеку корейца. Эта анонимка вызвала фурор в Вашингтоне.

Направляя подозрение Баллиганта на аптекаря, Кита рассчитывал на следующее: во-первых, наблюдая за аптекой, Баллигант узнает, что туда приходит за лекарствами Марико; во-вторых, начав наблюдение за Марико, он установит, что она встречается с Акино, то есть с Идэ, и в-третьих, Баллигант начнет следить за Акино-Идэ.

Кита вовсе не имел в виду проваливать работу Идэ. Поэтому он приказал Баллиганту все, что тот будет узнавать об Идэ, докладывать не своему начальству, а ему – Кита. Таким образом он хотел контролировать деятельность Идэ через Баллиганта.

Все шло хорошо до того дня, когда вдруг выяснилось, что назревает катастрофа и что источником беды, как это бывает часто, является женщина, в данном случае студентка Хаями Марико.

Баллигант узнал от начальника пёрл-харборской контрразведки Уолша о том, что тот решил использовать Марико для агентурной работы и что Акино-Идэ взят на мушку. Баллигант немедленно известил обо всем Кита, тот предупредил Идэ – и шоферу Абэ было приказано завести студентку в лес, задушить и закопать. Первую часть задания – выманить жертву из дому – Абэ выполнил успешно, умело изобразив горе. Но по причинам, не зависящим от него, ему не удалось довести дело до конца.

12

В середине рассказа Шривера в комнату бесшумно вошел Пейдж. Прижав руку к сердцу, он молча поклонился Уайту и Марико и сел у дверей. Как только Шривер кончил говорить, Пейдж погрозил пальцем Марико:

– В следующий раз, когда за вами придет молодой человек, вы будете более осторожны.

Марико покраснела и, посмотрев на Уайта, сказала:

– Из этой истории я сделала вывод: не верить мужским слезам.

– Все-таки, Энди, не совсем понятно… – Уайт покрутил головой. – Вы говорите, что Кита все рассчитал и предусмотрел, но ведь, направив внимание Баллиганта на аптеку корейца, он должен был знать, что Марико неминуемо попадет в поле зрения Эф-Би-Ай и что наблюдение за ней наведет Баллиганта на Идэ. А Кита не имел в виду проваливать Идэ и поэтому запретил Баллиганту докладывать своему начальству о нем. Но начальство Баллиганта могло узнать о встречах Идэ с Марико из других источников, и тогда вся комбинация с анонимками могла обернуться против самого Кита. И вообще она очень запутанная и рискованная… слишком много накручено.

– Это верно, – согласился Шривер. – Но разведывательные комбинации часто бывают запутанными и, как правило, связаны с риском. Риск ведь присущ любому более или менее серьезному делу. Жизнь без риска – это шампанское без пены.

– А как с Баллигантом? – поинтересовался Пейдж.

– Ищут. – Шривер почесал голову. – Я допустил ошибку… При нем сказал Нику, что пойду и спрошу у Кита. Баллигант сразу смекнул, что Кита стал давать показания и может выдать его. А что, если и Идэ знает о нем? И Баллигант решил не мешать Идэ – позволил ему вскочить на подоконник, открыть окно и выброситься. И после этого сам исчез. Я думаю, он удрал на служебном самолете в Вашингтон.

– В Вашингтон? – удивился Уайт.

– Да. Он на очень хорошем счету у руководства Эф-Би-Ай. Постарается доказать начальству, что установил связь с Кита для проведения комбинации и еще не успел доложить об этом. Его, наверное, простят – такие «опытные» работнички нужны Гуверу.

– Почему Идэ покончил с собой? – спросил Пейдж. – Ведь он же не дал никаких показаний. Совесть его была чиста.

– Это я виноват, – сказал Уайт. – Не надо было этого делать… Из моих слов он понял, что мы стянули у них тогда машинку «девяносто семь». Самурайская честь не могла примириться с этим.

– И вдобавок сегодня взяли у него шифрованную записку, – сказал Шривер. – Он обязан был уничтожить ее, а не таскать с собой, как носовой платок. Он не мог простить себе этого.

– Итак, все выяснилось, все тайны получили разгадку. – Уайт повернулся к Марико. – И даже ваша…

– Какая? – спросил Пейдж.

Марико рассмеялась:

– Почему я пошла ночью с молодым человеком.

Шривер поднял руку:

– Не торопитесь, леди и джентльмены, не все тайны разгаданы. При прощании со мной Донахью сказал, что надо непременно, ценой любых усилий, раскрыть две тайны. Первая: что же написано в шифрованной записке, найденной у Идэ? Наверное, три буквы «кью» в конце шифровки имеют чрезвычайно важный смысл. И вторая тайна: почему четвертого и пятого декабря был подан тот сигнал в виде сводки погоды, а на деле – ударили в другую сторону? Вот две тайны, которые надо непременно разгадать. И он не успокоится, пока…

– Эти две тайны можно будет разгадать только после войны, – сказал Пейдж. – И только после нашей победы.

– Пёрл-Харбор… – тихо произнес Уайт. – Это название станет теперь нарицательным, так же как Ватерлоо, Седан и Цусима. Для меня Пёрл-Харбор отныне будет ассоциироваться с преступной беспечностью.

– А для меня с чудовищным просчетом, – сказал Пейдж.

– Пёрл-Харбор еще раз напомнил всем, – Шривер поднял палец, – что хорошая разведка – половина победы. Японцы действовали наверняка, потому что знали о состоянии гавани ничуть не меньше адмирала Киммела.

После недолгого молчания Пейдж деловито сказал Уайту:

– Ты должен немедленно подать рапорт и добиться разрешения жениться на Марико, иначе ее интернируют. – Он поправил очки и провел рукой по лысине. Если ты боишься… я согласен.

– Можешь не приносить себя в жертву, – засмеялся Уайт. – Скоро получишь приглашение на свадьбу. Какой коктейль тебе приготовить?

Пейдж ответил тоном знатока:

– «Соленую собаку».

Через год после войны

1

Уайт был тяжело ранен в самом конце войны – на Окинаве. Его отправили на Гуам, оттуда – на Гавайи. Выходила его Марико – дала ему два литра своей крови.

– В моих жилах теперь течет кровь англосаксонская, японская, корейская и, наверное, еще какая-нибудь, – говорил Уайт. – Получился настоящий коктейль.

Он вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта и спустя год после окончания войны приехал в Японию. Марико настояла на том, чтобы поселиться недалеко от Токио в маленьком одноэтажном домике европейского типа, рядом со старинным буддийским храмом.

Однажды раздался телефонный звонок. Уайт снял трубку. Сперва он не узнал, кто с ним говорит по телефону. Оказалось, что это контр-адмирал Донахью, только что прибывший в Японию с комиссией по обобщению опыта стратегических бомбардировок. Он должен опросить нескольких японских генералов