В голосе жандарма слышалась едва заметная нотка превосходства, словно он считал, что местные преступления не по зубам даже прославленным сыщикам. Сарайкин лишь махнул рукой, не желая спорить. В конце концов, они оба преследовали одну цель – остановить убийцу, наводившего ужас на весь город.

Внезапно вдалеке послышался гудок паровоза, и из-за поворота показался долгожданный поезд, медленно приближающийся к станции.

Сарайкин встрепенулся, поправил фуражку и одернул мундир. Кудашкин же лишь слегка приподнял бровь, сохраняя невозмутимый вид.

– Ну что ж, Семен Фомич, – произнес полицмейстер, стараясь скрыть волнение в голосе, – вот и настал час истины. Посмотрим, чем нам помогут эти столичные гости.

Жандарм лишь молча кивнул, не сводя глаз с подъезжающего состава.

Поезд, пыхтя и громыхая, наконец остановился у перрона. Двери вагонов распахнулись, и на платформу стали выходить пассажиры, кутаясь в пальто и шали, спасаясь от пронизывающего ветра.

Сарайкин и Кудашкин напряженно всматривались в лица прибывших, пытаясь угадать, кто же из них окажется теми самыми знаменитыми сыщиками.

И вот среди толпы мелькнули знакомые по описаниям лица.

Первым показался худощавый священник с изможденным лицом, за ним, тяжело ступая по мокрым доскам, вышел коренастый мужчина с проседью в коротко стриженых волосах. Третьим на перрон, неловко спотыкаясь о порожек, выбрался долговязый взлохмаченный молодой человек, а последней, придерживая края длинного платья, на платформу ступила бледная девица в строгом черном одеянии и с густой вуалью, скрывающей лицо.

Сарайкин и Кудашкин с трудом подавили удивление и даже некоторую оторопь при виде столь колоритной компании. Но времени на размышления не оставалось – гости прибыли, и нужно было оказать им должный прием. Полицмейстер решительно шагнул вперед, приподнял фуражку и, стараясь перекричать завывания ветра, произнес:

– Господа, позвольте приветствовать вас в нашем городе! Я – полицмейстер Степан Ильич Сарайкин, а это мой коллега и товарищ, начальник жандармского управления Семен Фомич Кудашкин. Мы безмерно рады вашему прибытию и готовы оказать всю необходимую помощь в расследовании.

Мужчина с проседью, видимо главенствовавший в этой необычной группе, слегка склонил голову и ответил:

– Благодарствуем за теплый прием, господа. Я – Роман Мирославович Муромцев, а это мои спутники и помощники: отец Глеб, специалист по психологии, ученый-биолог Нестор Барабанов и консультант по тайным обществам госпожа Лилия Ансельм.

Кудашкин учтиво поклонился и произнес:

– Прошу, следуйте за нами, мы доставим вас в гостиницу, где вы сможете отдохнуть с дороги и приступить к изучению материалов расследования.

Муромцев кивнул, и вся компания, подхватив свой скромный багаж, последовала за Сарайкиным и Кудашкиным, провожаемая любопытными взглядами немногочисленных зевак.

Ветер завывал, срывая с деревьев прошлогодние почерневшие листья, а низкие тучи, казалось, готовы были вот-вот пролиться ледяным дождем, смешанным со снегом.

Две крытые коляски, запряженные сытыми лошадьми, неспешно катили по мощеным улицам города С., увозя странную компанию прочь от привокзальной суеты. В первом экипаже расположились отец Глеб и Лилия, погруженные в молчаливые размышления, а во втором – Муромцев с Барабановым, Сарайкин и Кудашкин.

Муромцев прекрасно понимал, что это совместное расследование Сарайкина и Кудашкина – не более чем временное перемирие между двумя соперничающими ведомствами, вынужденными объединить усилия перед лицом неведомой угрозы.

Искоса поглядывая на своих спутников, Муромцев отмечал напряженность, сквозившую в каждом их жесте и взгляде. Сарайкин и Кудашкин, сидевшие напротив, старательно избегали смотреть друг на друга, словно опасаясь, что малейший визуальный контакт может разрушить хрупкое равновесие.

«Похоже, эти двое – давние соперники, – размышлял Муромцев, рассеянно глядя в окно на проплывающие мимо дома и редких прохожих, кутающихся от пронизывающего ветра. – И сейчас они готовы на время забыть о распрях, чтобы совместными усилиями распутать этот кровавый клубок. Но стоит нам приблизиться к разгадке, как старые обиды и амбиции возьмут верх и начнется настоящая схватка за право предъявить обществу победителя и присвоить себе все лавры».

Эта мысль не давала Муромцеву покоя. Он понимал, что успех расследования во многом будет зависеть от способности Сарайкина и Кудашкина усмирить свои эго и работать сообща. Но получится ли удержать этот хрупкий баланс и не помешает ли это расследованию?

Барабанов, словно уловив эти тревожные мысли, вдруг легонько толкнул его локтем. Муромцев благодарно кивнул в ответ – но Барабанов глядел в окно, и этот толчок был случайностью.

Тем временем коляски, миновав ряд узких улочек и переулков, остановились у дверей ресторации «Золотой петушок» – заведения с безупречной репутацией, славившегося своей кухней (как сообщили Сарайкин и Кудашкин) и, что немаловажно, расположенного на нейтральной территории, одинаково удаленной от управления полиции и жандармерии (как догадался Муромцев).

Разместившись в отдельном кабинете ресторации, компания приступила к обсуждению таинственного дела, ради которого, собственно, и прибыли петербургские сыщики. Сарайкин, откашлявшись, начал излагать суть происходящего.

Оказалось, что за последние две недели в городе С. произошло уже пять загадочных исчезновений мелких чиновников прямо со своих рабочих мест. Никто не видел, как они покидали кабинеты, никто не слышал ни криков, ни звуков борьбы. Однако каждый раз коллеги пропавших, войдя к ним, обнаруживали жуткую картину – комнаты были буквально залиты кровью, словно на скотобойне. Создавалось впечатление, что несчастных буквально разорвали на части прямо на месте, но при этом самих тел нигде не находили.

Кудашкин мрачно добавил, что специалисты уже исследовали образцы крови и однозначно установили – она принадлежит человеку, а не животному. Это опровергало версию о нападении дикого зверя, которая поначалу была предложена.

Муромцев внимательно выслушал рассказ, не перебивая, лишь время от времени делая пометки в блокноте. Его спутники тоже слушали молча, погрузившись каждый в свои мысли. Когда Сарайкин и Кудашкин закончили излагать известные факты, в кабинете воцарилась тягостная тишина.

Муромцев задумчиво побарабанил пальцами по столу и подытожил:

– Что ж, господа, работы у нас непочатый край. Но я так понимаю, что словами дело не исчерпывается. Давайте и все остальное, не будем терять времени.

Сарайкин и Кудашкин, словно по команде, раскрыли свои потрепанные портфели и извлекли на свет божий кипу папок с делами пропавших чиновников. Муромцев, не мешкая, принялся изучать документы.

Но чем дальше он погружался в бумаги, тем сильнее росло его недоумение. Исчезнувшие словно были выхвачены рукой невидимого кукловода из разных уголков жизни, без какой-либо системы и логики. Молодые и старые, семейные и холостые, служащие разных департаментов – все они будто растворились в воздухе, не оставив после себя ничего, кроме залитых кровью кабинетов.

– Ничего не понимаю, – пробурчал Барабанов, заглядывая ему через плечо. – Ни возраст, ни род занятий, ни круг общения – ничто не связывает этих людей. Такое чувство,