– Чтоб мне лопнуть, – произнёс он. – Сэр Мортимер, собственной персоной.

– Так и есть, Брадди, – подтвердил сэр Мортимер.

– Давайте отъедем подальше отсюда, – сказал Брадди, снова повернулся вперёд, включил передачу и выехал на Парк-лейн, огибая левый угол Гайд-парка.

Брадди Данк – приземистый крепко сбитый мужчина лет тридцати – обладал лицом человека, никогда не уступающего в споре, хотя и не всегда выходящего из него победителем. Его нос напоминал крупный неочищенный арахис; когда он открывал рот, то были видны промежутки в зубах, достаточно широкие, чтобы просунуть крекер «Ритц»; а его матерчатая кепка, казалось, составляла единое целое с головой.

Сэр Мортимер терпеливо ждал, пока Брадди преодолеет хаотичное движение на углу Гайд-парка и вырулит на Керидж-роуд, с прекрасной панорамой Гайд-парка справа и видом на мрачные Кенсингтонские казармы слева. Затем он заговорил:

– Твоя сестра подсказала мне, где тебя найти.

– Да неужели? – Голос Брадди звучал совершенно равнодушно, но в душе он был слегка раздосадован тем, что у его сестры слишком длинный язык.

Но сэра Мортимера не интересовали семейные раздоры Брадди.

– Я подумал, что ты можешь оказаться мне полезен, – продолжил он, – в одном дельце – наскоке с грабежом. Но, похоже, ты предпочитаешь честно зарабатывать на жизнь ремеслом таксиста.

– Если говорить начистоту, – ответил Брадди, – я угнал это такси сегодня утром.

– В таком случае, – сказал сэр Мортимер, – почему бы тебе не отвезти меня в моё загородное имение, пока мы беседуем?

– По счётчику или по особым загородным расценкам?

– Хо-хо, – усмехнулся сэр Мортимер. – Да ты, вижу, не прочь пошутить.

***

Полосы солнечного света, словно на картинах Мондриана[11] рассечённые стойками и опорами Эйфелевой башни, пятнали утомлённых туристов, прогуливающихся под её растопыренными «ногами». Никто из них не выглядел таким типичным туристом и не был настолько утомлён – почти на грани паники – как Эндрю Пинкхэм. Пятидесятилетний полноватый мужчина с мягкими чертами лица и рассеянным видом – Эндрю Пинкхэм являл собой воплощение английского госслужащего. Но в действительности он был не английским госслужащим, а кем-то совершенно иным.

Тем не менее, этот мнимый турист, кажущийся утомлённым и встревоженным госслужащим среднего класса, осмотрительно и чрезвычайно тактично приблизился к парочке других туристов, на которых он положил глаз ещё несколько минут назад. Они тоже походили на англичан, но, скорее, из рабочего класса; супружеская пара за сорок, с застенчивым, но восторженным видом осматривающие заграничные достопримечательности.

Эндрю Пинкхэм робко преградил им путь.

– Прошу прощения, – сказал он. – Может, благодаря счастливой случайности, вы англичане?

Супруги удивились, хотя совпадение было не таким уж маловероятным.

– Да, мы англичане, – ответил мужчина.

– О, слава богу, – воскликнул Эндрю. – Я в растерянности, когда вокруг одни иностранцы.

– Всегда рад помочь соотечественнику, – сказал мужчина. – За границей нужно держаться своих, верно?

– О, безусловно.

– Так что стряслось? – Турист явно был из тех, кто сходу берёт дело в свои руки; жена смотрела на него с восхищением.

– Угораздило меня выйти из отеля без единого фартинга, – признался Эндрю. – Или, вернее, без единого франка, как тут говорят. В общем, ветер в карманах.

Женщина сразу прониклась сочувствием:

– Бедняга. У вас совсем нет денег?

– К сожалению, я на мели, – ответил Эндрю.

– И вы что же – хотите одолжить у нас? – сказал турист, слегка насторожившись.

– О, боже упаси, ни в коем случае! – вскричал Эндрю с видом глубоко оскорблённого человека. – Я не попрошайка. Но, если у вас найдётся немного лишних наличных, я мог бы взамен выписать вам чек. Разумеется, на мой лондонский банк – «Нэт Уэст».

– Чек? – Подозрения мужчины всё ещё не развеялись. – На какую сумму?

– Ах, мне бы только добраться до отеля. – Тщательно оценив финансовые возможности «объекта», Эндрю предложил: – Как насчёт пяти фунтов?

Собеседник расслабился и с облегчённой улыбкой сказал:

– Думаю, это можно, – согласился он.

Мужчина позволил себе подобреть, а жена рядом так и лучилась от счастья.

– Прекрасно, – сказал Эндрю. – Сейчас я выпишу вам чек. – Приложив чек к железной балке башни он начал писать, затем прервался, чтобы спросить: – На чьё имя выписать?

– Ричард Коу.

– Как скажете.

Закончив писать, Эндрю помахал чеком в воздухе, просушивая чернила, после чего передал его мужчине. Тот с улыбкой достал из кармана потрёпанный бумажник, извлёк пятифунтовую банкноту и протянул её Эндрю со словами:

– А вот ваша пятёрка.

– Вы прямо-таки спасли мне жизнь, – поблагодарил Эндрю, схватив банкноту.

– Не стоит благодарности, – ответил мужчина. – Знаю, как иногда бывает на отдыхе. Собственно, я и сам в отпуске.

Утратив интерес и торопясь откланяться, Эндрю бросил:

– О, правда?

– Да, – сказал турист. – А работаю я в Скотланд-Ярде. – И его рука внезапно крепко, как клещами, сжала локоть Эндрю. Теперь турист уже не выглядел простаком, он стал решительным и деловитым. – Дорогая, – сказал он жене, – свистни жандарма, пока я присмотрю за этим малым.

– Хорошо, – ответила она столь деловито и поспешила прочь.

Эндрю, сердце которого разрывалось между тем, чтобы уйти в пятки или застрять у него в горле, пробормотал:

– Что? Право, вы… Неужели вы подумали?..

– Да, я подумал, – сказал отпускник из Скотланд-Ярда. – А в участке разберутся: прав я или нет, не так ли?

– Но… Я не понимаю, почему вы… Но…

Эндрю был уже на грани того, чтобы отбросить притворство, и всерьёз подумывал врезать назойливому полисмену по колену и попытаться сбежать (хотя его физическая форма оставляла желать лучшего, и он не бегал лет тридцать), когда внезапно на сцене появился новый персонаж. В крайнем изумлении Эндрю осознал, что видит перед собой безобразную физиономию Брадди Данка. Кроме того, Брадди был одет в шофёрскую униформу. И, наконец, Брадди что-то говорил, обращаясь к Эндрю, так что тот изо всех сил постарался вникнуть в смысл его слов. Брадди произнёс:

– Да, сэр, машина подана и ожидает вас.

Машина? Ожидает? Но, прежде чем Эндрю успел открыть рот и задать какой-нибудь глупый вопрос, Брадди повернул свое бесстрастное, хотя и отталкивающее лицо к полицейскому,