Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 105
– К черту Папу-Злодея. Щелкнем его в другой раз, – говорил Страйк, хлопотавший над чайником. – А с Брокбэнком ты отлично управилась. Мы теперь знаем, что он в Шордиче, что затаил на меня злобу и что заподозрил в тебе легавую. Интересно, почему он насторожился: потому, что лапал детишек во всех концах страны, или потому, что недавно зарезал юную особу?
C тех пор как Брокбэнк прошипел ей в ухо свои три прощальных слова, Робин ходила как пришибленная. Вчера вечером они с Мэтью не перекинулись и парой слов; не зная, как преодолеть внезапное и не до конца понятное чувство беззащитности, Робин возлагала все надежды на встречу со Страйком, который – единственный – мог истолковать зловещий вопрос: «Мы знакомы, девочка?»
Сегодня она хотела бы видеть Страйка серьезным и собранным, каким он был, когда запретил ей расхаживать по улицам в темноте, потому что расценил посылку с отсеченной ногой как угрозу. Но человек, который сейчас бодро заваривал себе кофе и балагурил насчет педофила и убийцы, при всем желании не мог привести ее в равновесие, а тем более представить, каково ей было слышать в ухе дыхание Брокбэнка.
– Мы теперь знаем о Брокбэнке и кое-что другое, – сдавленным голосом выговорила Робин. – Там, где он живет, есть маленькая девочка.
– Совсем не обязательно. Мало ли где он мог забыть свой телефон.
– Что ж, – сказала Робин, – если уж ты поборник точности, скажу иначе: мы теперь знаем, что он находится в тесном контакте с маленькой девочкой.
Она отвернулась, делая вид, будто разбирает корреспонденцию, прихваченную с коврика под дверью. Робин кольнуло, что Страйк напевал, поднимаясь по лестнице. По всей вероятности, ночь, проведенная с Элин, дала ему возможность забыться, отдохнуть и набраться сил. Робин тоже хотела бы отключиться от своей гипертрофированной бдительности и холодных молчаливых вечеров. Пусть даже она рассуждала непоследовательно – это не уменьшало ее обиду. Она сгребла со стола умирающие розы и сунула их в корзину для мусора черенками кверху.
– Этой маленькой девочке мы все равно ничем не поможем, – сказал Страйк.
Робин захлестнул гнев.
– Хорошо, давай я тоже не буду о ней переживать, – бросила она.
В руках у нее был конверт с присланным счетом; она нечаянно разорвала пополам и то и другое.
– По-твоему, это единственная малышка, рискующая стать жертвой педофила? Таких в данный момент сотни, причем только в Лондоне.
Ожидавшая, что он смягчится, заметив ее гнев, Робин резко обернулась. Страйк смотрел на нее с прищуром, без малейшего сочувствия.
– Переживай сколько влезет, но это пустая трата душевных сил. Мы с тобой не в состоянии помочь этому ребенку. Брокбэнк даже не состоит на учете. Срок не отбывал. Мы понятия не имеем, где находится эта девочка и что…
– Нам известно ее имя – Захара, – сказала Робин.
У нее сорвался голос, щеки вспыхнули, на глаза навернулись слезы. Стыдясь, она вновь отвернулась, но недостаточно быстро.
– Эй! – мягко окликнул Страйк, но она только отмахнулась, чтобы он не продолжал.
Она не распускалась; ее удерживала способность двигаться дальше, погружаться в работу.
– Я в полном порядке, – процедила она. – Точно говорю. Забудь.
Теперь-то она и подавно не могла признаться, как напугала ее прощальная фраза Брокбэнка. Он обратился к ней «девочка». Она далеко не девочка. Она не надломлена, не страдает излишней доверчивостью… излечилась… а вот неведомая Захара…
Она услышала, как Страйк вышел на лестничную площадку, и через мгновение перед ее затуманенным взглядом появился большущий ком туалетной бумаги.
– Спасибо, – хрипло сказала Робин, поспешно приняла его у Страйка из рук и высморкалась.
В течение нескольких минут она периодически вытирала глаза и нос, избегая смотреть на босса, который, как назло, торчал в приемной и не уходил к себе в кабинет.
– Ну что еще?! – вскинулась Робин: Страйк стоял без дела и не сводил с нее глаз.
Он ухмыльнулся. Несмотря ни на что, ей тоже стало смешно.
– Ты все утро будешь стоять? – Она напустила на себя строгость.
– Нет, – ответил Страйк с той же ухмылкой. – Просто жду, когда можно будет кое-что тебе показать.
Порывшись в рюкзаке, он вытащил оттуда глянцевый буклет с рекламой недвижимости.
– Забрал у Элин, – объяснил он. – Вчера ездила по адресам. Хочет прикупить там квартиру.
Всякое желание смеяться пропало. Уж не надеялся ли Страйк приободрить ее байками о том, как его подруга присматривает себе абсурдно дорогую квартиру? Или готовился сообщить (настроение у Робин опустилось до нижней отметки), что они с Элин решили съехаться? Как в кино, Робин увидела пустую мансарду, купающегося в роскоши Страйка, себя в каком-то чулане на окраине Лондона, шепчущую в телефон, чтобы не услышала хозяйка-веганша.
Страйк положил буклет ей на стол. На обложке была изображена современная высотка, а над ней – нелепая, похожая на щит маска с тремя глазами-ветряками. Подпись гласила: «Strata SE1, самый востребованный жилой квартал в Лондоне».
– Видишь? – спросил он.
Его торжествующий вид совсем выбил Робин из колеи: это было совершенно не в духе Страйка – упиваться перспективой поживиться за чужой счет, но не успела она ответить, как у него за спиной кто-то постучал в стеклянную дверь.
– Чтоб я сдох! – Страйк не сумел скрыть изумление при виде Штыря, который, щелкая суставами, ввалился в приемную и, как всегда, принес с собой миазмы сигаретного дыма, марихуаны и немытого тела.
– Я тут мимо проходил, – сказал Штырь словами Эрика Уордла, сам того не зная. – Нашел я его, Бунзен.
Штырь плюхнулся на диван из кожзаменителя, вытянул перед собой ноги и достал пачку «Мейфэрс».
– Неужели Уиттекера нашел? – уточнил Страйк, более всего пораженный столь ранним появлением Штыря.
– А ты меня подряжал кого другого выцепить? – Глубоко затянувшись сигаретой, Штырь наслаждался произведенным эффектом. – Кэтфорд-Бродвей. Квартира над забегаловкой. И мочалка с ним живет.
Страйк без слов пожал ему руку. Невзирая на золотую фиксу и шрам через всю щеку, у его собеседника была совершенно мальчишеская улыбка.
– Кофейку выпьешь? – предложил Страйк.
– Наливай, – ответил Штырь, гордый своими успехами. – А ты чего скуксилась? – оживленно поинтересовался он у Робин.
– Все нормально, – ответила она с натянутой улыбкой и вернулась к неразобранной корреспонденции.
– Разом густо, разом пусто, – тихо сказал Страйк, обращаясь к Робин, пока в приемной шумно закипал чайник, а Штырь рассеянно проверял свой мобильный. – Вся троица в Лондоне. Уиттекер в Кэтфорде, Брокбэнк в Шордиче, а теперь, оказывается, Лэйнг в Элефант-энд-Касл – точнее, обретался там три месяца назад.
Она покивала, но тут же задумалась.
– А откуда мы знаем, что Лэйнг обретался в Элефант-энд-Касл?
Страйк постучал пальцем о брошюру:
– Как по-твоему, зачем я это тебе показал?
Робин понятия не имела. Она тупо смотрела на буклет – и наконец до нее дошло. По всей высоте башни между длинными ступенчатыми рядами затемненных окон поблескивали серебристые панели: на этом фоне был в свое время сфотографирован Лэйнг, стоявший на узком бетонном балконе.
– Ох, – слабо пискнула Робин.
Значит, Страйк не съезжается с Элин. Почему-то Робин снова вспыхнула. Ей даже показалось, что она перестала владеть своими чувствами. Да что же с ней творится? Пряча лицо от мужчин, она крутанулась на своем офисном стуле и вернулась к почте.
– Даже не знаю, хватит ли у меня налички, Штырь, – сказал Страйк, заглядывая в свой бумажник. – Пройдусь с тобой до банкомата.
– И правильно сделаешь, Бунзен. – Штырь нагнулся над корзиной для мусора, чтобы стряхнуть пепел. – Захочешь разобраться с Уиттекером – токо скажи.
– Ага, спасибо. Но вначале попробую сам справиться.
Робин взялась за последний конверт, жесткий, с утолщением в одном углу, – видимо, к открытке крепился какой-то сувенир. В последний момент Робин заметила, что конверт адресован ей, а не Страйку. Ее имя и адрес агентства были напечатаны на принтере. Судя по штемпелю, письмо отправили накануне из центра Лондона.
Страйк трепался со Штырем, но Робин не разбирала слов.
«Еще ничего не произошло, – убеждала она себя. – Это все от перенапряжения. Дважды такого случиться не может…»
Проглотив застрявший в горле ком, она распечатала конверт и осторожно извлекла открытку.
Это была репродукция с картины Джека Веттриано: в кресле сидит закутанная в покрывало блондинка в профиль с чайной чашечкой в руке; ноги в черных чулках и туфлях на тонком каблуке подняты на невысокую скамеечку. Никакого сувенира снаружи не оказалось. Нашлепка, которая прощупывалась сквозь конверт, была прихвачена клейкой лентой внутри открытки.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 105
