– Как раз это естественно. Ведь Егор наверняка бесплоден.

Она медленно кивнула.

– Меня удивляет, – рассуждал Гуров, – что вы все время много говорите о большой любви. Но у вас на мочках шрамы – следы вырванных Егором сережек. Он поступал так с жертвами. У Лизы тоже такие травмы. То есть Егор, при всей вашей убежденности, что с вами он какой-то другой, мучил вас.

– Подумаешь! Сорвался всего пару раз!.. – небрежно отмахнулась Озеркина.

– Ну да. Бьет – значит любит, – иронично кивнул Гуров. – А вы знаете, что, согласно исследованиям, женщины, которые состоят в отношениях с серийными маньяками, как, например, Элизабет Кендалл, много лет прожившая с Тедом Банди, на самом деле просто очень низко ценят себя и уверены, что не заслуживают больше, чем ложащийся с ними в постель после насилия над женщинами, которых он действительно хотел, психопат. То есть то, что никакой любви у партнеров к ним нет, эти дамы прекрасно осознают. Прямо как в недавнем голливудском фильме «Красивый, плохой, злой» по сценарию на основе книги Кендалл.

– Да как вы смеете?! – В голосе Озеркиной послышалось искреннее возмущение. Женщину не вывело из себя то, что ее пособничество преступнику раскрыто. Не нарушил ее душевного равновесия и тот факт, что она знала о жертвах – и жила с жестоким серийным убийцей. Но предположение о том, что Егор не любит ее… Это был удар под дых.

– У теории, о которой я говорю, есть доказательство, – продолжил Гуров сдержанно. – Одно из них – готовность таких женщин носить подаренные им украшения жертв – трофеи, при виде которых те возбуждаются, как в момент убийств, например.

Озеркина сверлила его злым взглядом.

– Мы оба знаем, – подался к ней Гуров, – что Слепокуров хранил свои фетиши в своем убежище: серьги, которые ваш сын подарил Лизе, и ее помолвочное кольцо, которое он выкрал дважды. Ваш Егор никуда не поедет без этих вещей. И когда он придет за ними, я буду здесь.

Ее лицо исказилось гримасой боли и бешенства.

– Так что вы меня не задерживаете. Не надейтесь, – улыбнулся Гуров. – А вот я вас задержу.

Любовь Евгеньевна увидела, как в ее калитку вошел Глеб.

– Привет, мам. – Он открыл наручники. – Как насчет вопросов, где моя шапка и что у меня было на ужин, пока я зачитаю тебе твои права, например?

* * *

Ангелина бежала на второй этаж, слыша, как за ней, все еще вытирая пудру с лица, по лестнице тяжело поднимается убийца. Оказавшись наверху, она вбежала в первую дверь, которая вела в кабинет Чуева, где по-прежнему громко играла песня:

Come little children.

I’ll take the away

Into a land of enchantment.

Come little children.

The time’s come to play

Here in my garden of shadows.

Девушка закрыла дверь на хлипкий замок и, боясь выдать себя, тихонько позвала:

– Александр Бориславович, вы здесь? – Чуев часто принимал душ в маленькой ванной комнате, дверь в которую, как и полагалось лучшему менеджеру агентства, находилась в его кабинете. – Звоните скорее в полицию. Мне нужна помощь!

Ответом ей была только песня:

Follow sweet children.

I’ll show thee the way

Through all the pain and the sorrows.

Weep not poor children

For life is this way

Murdering beauty and passions[1].

– Дорогая, я дома! – издевательски кричал снизу Слепокуров. – Что же ты не встречаешь меня, моя чокнутая?

Внезапно взгляд Ангелины упал на бледную мужскую руку, видневшуюся на ковре у письменного стола. Она бросилась туда и увидела Александра Чуева лежащим на полу без сознания. Из его головы шла кровь.

– Милая! – гаркнул, дернув на себя расшатанную ручку, Слепокуров. Ангелина вздрогнула. – Я иду к тебе!

Он методично выламывал дверь.

– Давай с тобой сбли-и-изимся! Я покажу тебе все, что с ней сделал. И даже подарю ее сережечки, чтобы ты была самой красивой! – Он со всей силой налег на дверь, и она почти поддалась. – У, ты расстроилась, милая? Но колечки даже не проси! – Дверь опять задрожала. – Я специально для твоих подружек-близнецов одинаковые, будем считать, купил!

Ангелина нашла на столе телефон Чуева, но он оказался запаролен, и с громким шепотом «Черт!» бросила его на стол и юркнула в неприметную узкую дверь.

Александр Бориславович вел дела таких важных клиентов похоронного агентства, что из его кабинета был свой проход в мастерскую, где работали, используя дорогие древесные породы, опытные гробовщики. Здесь, на специальных подъемных конструкциях, стояли эксклюзивные, баснословно дорогие модели, от полностью древесных гробов, разлагаемых в естественных условиях, для экоактивистов, до точной копии, изготовленной из массива пятисотлетнего африканского красного дерева домовины, в которой обрел покой на Арлингтонском национальном кладбище, в штате Вирджиния, тридцать пятый президент США Джон Фицджералд Кеннеди. Модель массивного гроба с бронзовым корпусом и обивкой из белого шелка, который сочли недостойным высокого постояльца, тоже можно было приобрести в стенах «Нейротраура». В соответствии с судьбой оригинала, утопленного в пучине Атлантического океана, где мечтал обрести вечный покой Кеннеди, его часто заказывали для того, чтобы утопить в Волге. Обряд этот стоил невероятного количества денег и требовал согласования с чиновниками, но, как известно, богатым законы порой не писаны.

Для консервативного еврейского обряда похоронное агентство предлагало гроб из темного красного дерева с постелью из красного бархата. Православный вариант был обит голубым бархатом, выполнен из бронзы, меди и нержавеющей стали, покрыт сверху четырнадцатикаратным золотым напылением в виде креста святого Лазаря и вручную отполирован до слепящего блеска. Поклонников католицизма и органной музыки в «Нейротрауре» ждал вишневый саркофаг с акустической системой и компьютеризированным надгробием, под которым лежала алая бархатная постель.

Было слышно, как наверху нехотя поддалась дверь и Слепокуров швырнул об пол Apple MacBook Air Чуева.

– Я начинаю думать, что ты мне не рада, милая! Может быть, твои мысли занимает он, а? – До Ангелины донесся звук удара и стон Чуева. Было слышно, как Егор открывает дверь пустой ванной. – Очень интимно, но маловато для меня. Я у тебя мужчина с размахом. – Дверь в ванную хлопнула, и, очевидно, маньяк распахнул ту, что вела в VIP-зал. – О-о-о! Здесь кроется какая-то тайна! Как интригующе и фантастически!

Его нарочито грузный шаг сотрясал лестницу. Ангелина чувствовала, что не может дышать из-за панической атаки. Ладони потели, а низ живота болел. Недолго думая, она подняла тяжелую крышку одного из гробов, забралась внутрь, опустила себя регулируемой постелью