– Я боялся, – добавил Симура.

– Боялись чего-то конкретного? – Катя пыталась размотать логический клубок до конца, но нить ускользала.

– Он меня пугал.

– Пьяный, да? – Катя опять понимающе кивнула. – Отец вас бил в тот день? Поднимал на вас руку?

– Нет.

– Он вам угрожал?

– Нет. Послушайте, ваши вопросы… Они непростые. И недобрые! Они действуют мне на нервы! Я понимаю, куда вы клоните. – Симура вскинул голову: – Я не желаю, чтобы меня выставляли виновным… вы, люди, согласившиеся мне помочь, пусть и по договору. И ты тоже, – бросил он Блистанову. – Я не мишень для ваших наветов.

– Тебя ж сразу подозревали в убийстве отца, – хмыкнул Гектор. – Одного тебя, между прочим, по словам Сени.

– Вы его больше слушайте, – огрызнулся Симура. – В Кукуеве немало людей, желавших зла моему отцу. А все свалили на меня тогда. Я его не убивал!

– Ладно. Ясно. Мы ж на твоей стороне сейчас, Бродяга Кэнсин, – примирительно улыбнулся ему Гектор. – У нас взаимовыгодный договор. И обязательства перед Сеней.

– Касательно наших «недобрых вопросов», вас раздражающих, – мягко заметила Катя, снова подыгрывая мужу. – Мы обязаны их задавать. Надо прояснить шаг за шагом картину очень давних событий. А установление фактов одиннадцать лет спустя крайне затруднено. Вы не убийца для нас, поверьте. Вы – ключевой важный свидетель.

– Меня не было там, когда отца убили! – Симура вновь повысил голос.

– Я верю вам. – Катя подняла открытую ладонь, помня о знаке Фатимы на его кольце. – Вы убежали из дома от нетрезвого отца. Он пил из-за развода с вашей матерью?

– Он… тогда надрался. А раньше он нечасто пил. Мое ранее детство – оно, в общем-то, было счастливым. Отец меня любил и баловал. И мать тоже… Бабка – не очень. Но потом они все забили на меня… Они занялись выяснением своих отношений. И дома наступил мрак. Я даже из школы не хотел возвращаться, когда мать или отец меня забирали на машине.

– Расскажите о дальнейших событиях. Вы заблудились в лесу, гуляя? – продолжила Катя.

– Я бродил… Промок под ливнем, ослабел совсем, наверное, заснул в лесу. Я не помню. Потом как-то вышел на просеку. Меня подобрали.

– Кто?

– Добрые люди, наверное. – Симура криво усмехнулся.

– А затем?

– Меня привезли в Кукуев. Я сидел в пункте полиции.

– Стало известно об убийстве вашего отца. – Катя кивнула. – Кстати, как его звали?

– Геннадий Елисеев. Его труп нашли.

– Вас, ребенка, допрашивали местные полицейские?

– Сначала один. – Симура опустил голову. – Потом другие… дяди и тетя. Повезли меня в больницу. А после еще в одну больницу и оставили там.

– Какая больница? – Сердце Кати сжалось. Она отдавала себе отчет, через что прошел одиннадцатилетний мальчик…

– Психушка, наверное. Не хочу об этом говорить. – Симура нервно затряс головой. – Пожалуйста, не надо.

Можно было дожимать его дальше, беспощадно и настойчиво, ибо того требовала логика допроса… Долбить и долбить его мозг фразами. Ловить на несостыковках, допытываться, уличать… Особо напирая на то, что он тогда признался. Во всем признался! Но Катя сразу отступилась. Она не настаивала. И не собиралась пока касаться темы «признания». Она больше не работала в полиции. И полицейские правила – жесткие, даже порой жестокие – перестали довлеть. Она теперь ощущала свободу выбора и добровольного отказа от уголовно-процессуального протокола. Она сама решала, о чем его спрашивать, а с чем повременить.

Гектор не вмешивался. И Катя испытывала благодарность к мужу за понимание ситуации.

– О дальнейшем расскажите тогда своими словами – если не очень больно, – обратилась она к Симуре по-дружески.

– Учиться первого сентября в Тарусе я не пошел. Они… полицейские меня отвезли в спецприемник… или школу закрытого типа, с решетками на окнах. Я не знаю точно. Я все время ревел. И пытался удрать. Потом явились другие люди. И в их присутствии я встретился с теткой. Она меня оттуда забрала. Наступила уже осень – ноябрь. Я не учился. Меня в одну школу московскую отказались брать. Наверное, справки из психушки до них дошли. Или слухи про меня. А в новом году тетка отыскала частную школу-интернат. Я написал вступительную контрольную по математике. И меня сразу приняли. Спустя годы тетя мне призналась: ей пришлось продать одну из квартир, записанных отцом на мое имя, для оплаты учебы в частной школе. Вторую квартиру она тоже продала. Но я уже к тому времени поступил на бюджет на мехмат, она не потратила на меня ни копейки. Присвоила деньги. В третьей квартире-студии я живу. Она ее сбагрить не успела. Я стал совершеннолетним.

– В Кукуев наведаться придется, – после паузы лаконично объявил Гектор. – Ты готов? Заглянешь кошмару детства в глаза? Не сдрейфишь?

– Видно, без возвращения туда уже не обойтись, – ответил Симура. – Можем даже завтра рвануть. Я готов.

– Плюс-плюс. Тогда завтра вечером встречаемся с тобой в Кукуеве. Не явишься – наш уговор теряет силу и мы с женой выходим из игры. Пилить в ваш богоспасаемый град Кукуев вроде часа полтора, раз он недалеко от Тарусы. – Гектор усмехнулся. – Остальное спланируем уже на месте. Остановиться нам с женой в Тарусе?

– Лучше в экоотеле. Он расположен рядом с городком – прямо на Оке. Мы с родителями туда втроем ездили в ресторан, когда… все плохое еще не началось. Я помню: в отеле японский садик камней, и пруд с карпами, и еще мини-зоопарк. Я на пони катался. И ослика гладил.

– Ясно. Мы с Катей справимся в интернете, не схлопнулся ли кукуйско-японский садик-зоопарк.

– В Тарусе приличные отели, – Катя обратилась к Гектору. – Помню из поездки в музей Цветаевой. И потрясающие виды. Природа.

– Гостевой дом еще сдавали рядом с фермой отца в Лушево. Отцу ферма принадлежала, а гостевой дом построил его компаньон – Тигран. На ферму постоянно оптовики приезжали за мясом и молочкой, дом предназначался для их ночевки: двухэтажный, со всеми удобствами, – продолжил Симура.

– Ты такие подробности помнишь из прошлого, – усмехнулся Гектор. – Оптовики… ферма… торговля… Ты ж умный пацан был в свои одиннадцать. Продвинутый. Математику сек. Уравнения, наверное, словно семечки щелкал. И запоминал все. А сейчас нам здесь тумана напустил: не помню, не хочу… не трогайте меня…

– Я правду сказал вам.

– Мы не сомневаемся, – заверила его Катя. – Мы постараемся вам помочь, Серафим.

Она специально назвала его настоящим именем. Хотела ли она достучаться до него? Закрытого от реальности, отказавшегося даже от имени, данного ему при рождении.

Он не отреагировал. Смотрел в свой мобильный, который достал из кармана штанов.

– Разберемся, – светло пообещал ему Гектор. – Ты же сам