– Спокойно, Исидор! Кучера ругать не надо, я сам продиктовал ему этот адрес. Лучше дай-ка мне ключ от наручников.

Исидор, снова плюхнувшись на сиденье, принялся рыться в карманах в поисках маленького ключа. Решительно, Валантен Верн был необычным полицейским с выдающимися способностями, но верному помощнику не всегда удавалось следовать за его мыслью. Зачем он все-таки заговорил с Марией о яде? Ведь тема преступного умысла в смерти Фердинанда д’Орваля вроде бы закрыта. И почему он сказал, что верит этой девушке, когда она отрицала участие в краже, хотя никто, кроме нее, не мог добраться до сейфа? И потом, с какой целью инспектору Верну понадобилось делать такой крюк посреди ночи, вместо того чтобы сразу отвезти арестантку в Префектуру полиции? Все эти вопросы кружились у Исидора в голове, не получая ответов, пока он лихорадочно шарил по карманам.

Однако поводы для удивления на этом не закончились. Отдав наконец инспектору ключ от наручников, Исидор увидел, как тот склонился над руками балерины и снял с нее оковы. Затем Валантен Верн выпрямился и бросил взгляд на карманные часы.

– Скоро полночь, – сказал он, обращаясь к Марии, – так что искать ночлег уже поздно. Однако бьюсь об заклад, что, если ты достаточно громко постучишь в дверь этого постоялого двора, тебе не откажут в ужине и пристанище. А в восемь утра отсюда отправится дилижанс в Лион. На твоем месте я бы его не проспал.

Ошеломленное выражение появилось на лицах обоих пассажиров берлины. Девушка пришла в себя первой:

– Чтобы снять комнату и купить билет на дилижанс, нужны деньги. А где я их возьму?

– Справедливо, – кивнул Валантен, доставая из кармана своего элегантного плаща золотые франки, которые нашел у мертвого Оврара. Монеты он протянул хрупкой танцовщице, добавив к ним еще и собственный кошелек. – Это тебе на дорожные расходы плюс подъемные, чтобы ты могла начать новую жизнь. Лион не так уж далеко от Италии. Может, однажды ты туда переберешься.

Мария отреагировала не сразу – открыв рот, смотрела некоторое время на эти нежданные дары и не решалась их взять. Как будто не могла поверить своим глазам или боялась, что ее мечта растворится в воздухе, как только она протянет к ней руку. Затем, мало-помалу, в ее глазах затеплилась надежда.

– Это правда? – с некоторой робостью спросила девушка. – Вы не повезете меня в тюрьму?

– Я ведь уже сказал, – кивнул Валантен с тем редким ласковым выражением лица, которое в такие секунды придавало ему вид доброго ангела. – У тебя есть время до отправки дилижанса. Если после восьми утра я увижу, что ты еще ошиваешься где-то поблизости, больше ни за что не отвечаю. А теперь убирайся, пока я не передумал.

Больше балерина не медлила и не заставила его повторять дважды. Она поблагодарила Валантена искренней улыбкой, затем с грацией, присущей всем ей подобным, открыла дверцу кареты и выпорхнула на мостовую, а мгновение спустя уже исчезла за пологом темноты и дождя.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Исидор. – Совершенно не понимаю… Она же призналась, что помогла своему любовнику обмануть д’Орваля! Почему вы ее отпустили?

В поблескивающих глазах Валантена мелькнула печаль.

– А ты предпочел бы, чтобы я бросил ее за решетку? Могу тебя заверить, что именно так поступил бы негодяй Гронден, да и любой другой из наших коллег, озабоченных законом и моралью. Только, видишь ли, Исидор, я стал полицейским не для того, чтобы гноить в тюрьме слишком доверчивых девчонок. Юная балерина виновата лишь в том, что влюбилась в жулика. Но это же не преступление!

– А как же золото и драгоценности? Где украденное?

– Этим вопросом я как раз сейчас и собираюсь заняться. Что-то мне подсказывает, что мы их найдем, как только прольем свет на последние темные страницы этой зловещей истории.

– И как же это сделать теперь, когда Оврар мертв, а его сообщницу вы отпустили? – осторожно поинтересовался Исидор.

– У меня недавно появились кое-какие идеи по поводу истинной подоплеки всей этой гнусной преступной махинации. Мария, сама того не подозревая, подтвердила мои догадки. Если след не окажется ложным, что представляется мне весьма маловероятным, я рассчитываю раскрыть это дело завтра в полдень. Но прежде мне нужно раздобыть одно неопровержимое доказательство.

– Судя по вашему тону, сдается мне, вы уже знаете, где его взять.

Валантен сунул в карман редингота наручники, достал оттуда запечатанный конверт и протянул его Исидору:

– Отлично сказано. И здесь уже все написано. Поймай фиакр и отвези это письмо на улицу Иерусалима для префекта Вивьена. Затем отправляйся к моему дому на Шерш-Миди и охраняй Аглаэ. Завтра с делом д’Орвалей будет покончено, и нам предстоит посвятить все свои силы охоте на Викария.

Исидор был слишком сбит с толку и озадачен, чтобы оспаривать указания инспектора Верна. По-прежнему ничего не понимая, он покорно вылез из кареты и едва успел захлопнуть за собой дверцу, как Валантен уже постучал набалдашником трости в стенку, давая сигнал кучеру отправляться. Щелкнул хлыст, и тяжелая берлина тронулась с места, наполнив мокрый ночной воздух лязгом и грохотом. Исидор видел, как его шеф, высунувшись из окна, объясняет кучеру, куда ехать, но карета была слишком далеко, чтобы можно было разобрать слова.

Рыжий юноша не без некоторого раздражения вскинул голову к темному небу, с которого теперь уже лились настоящие потоки дождя, издал недовольный вздох и поплотнее запахнул полы плаща.

– Это вы здорово придумали, шеф! – проворчал он себе под нос. – Поди поймай фиакр в такой час ночи! Сами бы попробовали!

Глава 34

Кладбище под дождем

Если бы пару часов спустя какой-нибудь обитатель коммуны Сен-Клу, страдающий бессонницей, счел за благо успокоить нервы ночным променадом, и, воспользовавшись кратковременным затишьем, которое позволил себе дождь, сыпавший неустанно с начала вечера, означенный полуночник добрел бы до ограды кладбища – места, в дневные часы столь подходящего для размышлений и отдохновения души, – он, несомненно, тотчас развернулся бы и помчался оттуда со всех ног, а равно во все лопатки и очертя голову, в полной уверенности, что стал невольным свидетелем некой творившейся там чертовщины.

Ибо той ночью привычный покой приходской территории Сен-Клу был нарушен вторжением, весьма необычным и крайне подозрительным, особенно в такой темный час, когда порядочные люди обычно находят во сне целительное забвение о превратностях собственной жизни. Началось вторжение с того, что среди могильных камней вдруг закачались зыбкие пятна