– А вы можете присутствовать? Когда я буду разговаривать с родителями. – Она выглядела такой юной, такой перепуганной.

– Конечно. Когда будешь готова, дай мне знать.

– Ладно, но не сейчас. – Кендалл отвернулась и закрыла глаза. – Может, завтра.

Томас Петит. 19 апреля 2018 года, четверг

В грузовик Томас забирается еще до восхода. Ночью он плохо спал. Кто-то шмыгал в задней части дома. Он пытался поймать незваных гостей, но артритные ноги двигались слишком медленно. Но ему хотя бы удалось отпугнуть хулиганов, прежде чем они что-нибудь испортили.

Вернувшись наконец в постель, Томас принялся прокручивать в голове события вчерашнего дня. Утром он отправился в суд с приличной одеждой для Джордин, уверенный, что внучке предъявят обвинение. Он не знал, о чем она собирается говорить, но заранее готовился к худшему.

Когда он добрался к зданию суда, Роберт сказал, что обвинение отложили, Джордин повторно допрашивает полиция и, скорее всего, на следующий день ее отпустят домой. И как Томас на него ни давил, адвокат ни словечком не обмолвился о том, что Джордин собиралась поведать суду. Лишь пояснил, что первым делом полиция должна проверить показания Джордин, но вскоре он сможет рассказать больше.

– Я ей верю, – заявил Роберт, и Томас вздохнул с облегчением.

Чтобы сосредоточиться, Томас ездит вверх и вниз по тихим улицам Питча. Большинство домов еще спят: свет выключен, шторы опущены. Он помнит фамилию хозяев почти каждого дома, мимо которого проезжает, а если не фамилию, то их любимые напитки.

Вон в том зеленом доме с белыми ставнями живет Саймон Гаспар. Он неравнодушен к джину с тоником и долькой лайма. Через улицу в сером доме с эркером живут Портеры. Рой любит ром с кока-колой, а его жена всегда заказывает чай со льдом «Лонг-Айленд». Женщина из желтого дома в конце квартала предпочитает коктейль под названием «Падший ангел»: джин, белый мятный ликер, лимон и горькая настойка, а сверху обязательно вишенка.

Затем Томас оказывается на Хикори-стрит, жители которой предпочитают дешевую и крепкую выпивку. Едет мимо дома Кроу и, хоть убей, не может связать с Бет какое-то конкретное спиртное. Да и вообще не помнит, чтобы Бет заходила в бар. Видать, равнодушна к алкоголю, думает Томас. Или просто питейные заведения не любит. Томас припоминает слова Джордин о том, что мама Вайолет все время работает. Он представляет, до чего трудно воспитывать детей в одиночку, и с ужасом представляет, как справился бы, доведись ему поднимать своих мальчиков одному.

Он хочет злиться на Бет и ненавидеть Вайолет, но не может. Вайолет производит впечатление милой девчушки и вроде бы даже пробуждает в Джордин мягкость и сердечность. О том мальчике, Гейбе, ему мало что известно.

Солнце только начинает подниматься, окрашивая небо на востоке сперва в желтовато-розовый, а потом в оранжево-золотой, запад же по-прежнему укрыт пологом ночи. Томас снова разворачивается на запад, проезжая мимо «виски с лимоном» – дома Тома Коллинза, любителя плантаторского пунша [12].

Томас выруливает на Эппл-стрит и медленно проезжает мимо дома учителя. Джон Довер. Темный эль холодного отжима, подавать в глазурованной кружке.

А ведь именно из-за его чертова задания, похоже, и заварилась вся эта тухлая каша. Какой нормальный учитель заставит учеников исследовать призраков, убийц и тому подобное? В годы его детства ребятам задавали изучать битвы Гражданской войны и деятельность знаменитых ученых. Сколько тягомотных часов он провел, затверживая стихи и важные исторические даты! А сейчас детям достаточно пару раз чиркнуть пальцем по экрану телефона – и пожалуйста, интернет все выдаст. Что за нелепость.

Он долго кружит по кварталу и, когда к горлу подступает комок негодования, останавливается перед домом Довера. Если бы учитель не дал то задание и не свел трех девочек в команду, не было бы этих страшных событий. А сейчас Довер крепко спит в своей постели, пока его внучку держат под замком.

Это неправильно, несправедливо. Внимание Томаса привлекает движение теней за окном. Возможно, Джон Довер сейчас вовсе не предается безмятежному отдыху. Вот и хорошо, думает Томас. Так ему и надо.

Томас поворачивает налево на Мейн-стрит и еще раз налево на Джунбери, где впритык друг к другу стоят дома с четырьмя спальнями и обширным задним двором. Обитатели этой улицы предпочитают более дорогое пиво: «Гиннесс», «IPA», крафтовое. А еще они больше всех жадничают на чаевые.

Томас паркуется через дорогу от дома Лэндри. Точная копия соседних, он расположен в стороне от дороги, и, хотя тротуара нет, подъездная дорожка большая и закругленная, благодаря чему детям есть где кататься на велосипедах и играть, не боясь попасть под машину. Джим и Мара Лэндри заходят в бар примерно раз в месяц. Мара любит вино – пино гриджио, а Джим – поклонник «Сэма Адамса» [13]. Обычно супруги сидят за столиком в углу, погрузившись в беседу и наслаждаясь обществом друг друга.

Томас вспоминает, как приятно было видеть, что муж и жена действительно общаются, а не пялятся каждый в свой стакан или телефон, а то и в экран телевизора, висящего на стене. В доме Лэндри загорается свет, и кто-то появляется в большом панорамном окне. Это Джим Лэндри.

Инстинктивно Томас пригибается на сиденье, но слишком поздно: его заметили. Джим Лэндри выпрямляет спину, словно внезапно насторожившись, складывает руки ковшиком и прижимается лбом к оконному стеклу, чтобы лучше видеть. Томас не хочет конфликтовать. Слишком много он повидал драк в барах, которых можно было бы избежать, если бы участники выпили на одну рюмку меньше или благоразумно ушли на несколько минут раньше.

Входная дверь распахивается, и Лэндри мчится по ступенькам с бейсбольной битой в руке. Томас успевает даже повернуть ключ зажигания, но Джим уже рвет на себя дверцу грузовика.

– Держись подальше от моей семьи! – рычит он низким, полным угрозы голосом. – Клянусь богом, снесу тебе башку, если еще раз к нам приблизишься.

Сердце у Томаса едва не выпрыгивает из груди, но ему удается захлопнуть дверь. Джунбери-стрит заканчивается тупиком, поэтому в лучшем случае можно что есть духу рвануть задним ходом. Но вместо этого он лихорадочно мчится к круглой площадке тупика, резко разворачивается на тротуаре и несется обратно по улице мимо Джима Лэндри, который сердито