Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 79

Ночью отдел оказался абсолютно пуст, не считая дежурки и обезьянника, где спал, скрючившись на нарах, какой-то мужик. Минут через двадцать Черный вышел из своего кабинета с распечатанными снимками.

Фото Кучера Николай прикрепил чуть в стороне. Ему почудилось, как от старых снимков к новому потянулись тончайшие кроваво-красные нити, сходящиеся где-то на груди Семена. И как будто от стены со снимками пошла волна холода. Это было, конечно, игрой уставшего мозга. Николай никогда не верил в потустороннее. Он потер глаза, разделся, скидывая вещи прямо на пол, чего не позволял себе никогда. Переступил через эту груду и вытянулся на кровати. Между тем уже начался новый день, который потребует от него много усилий и подарит немало встреч.

Следователь взял в руки телефон, чтобы проверить, включен ли будильник, когда заметил уведомление о сообщении. Оно было от Сергея Алексеевича. «Неужели это правда»? – спрашивал Миронов. Сообщение пришло около получаса назад, когда Черный еще ехал на служебную квартиру. «Спит уже», – подумал Николай и просто написал: «Про Кучера – да».

Миронов позвонил через две минуты, когда Черный начал задремывать. Ему приснилась улыбающаяся Катя Смородинова, и от этого стало хорошо и спокойно. Не ответить Николай не мог – к судмеду он все еще испытывает что-то похожее на дружеские чувства. После посещения детского дома Николаю захотелось что-то поменять в своей жизни. По крайней мере попытаться это сделать.

– И о чем вы думали? – спрашивает Черный, с усилием заставляя себя быть внимательным.

– О Семене, – вздыхает Сергей Алексеевич. – Вспомнил все – его слова, поступки, взгляды, то, как он работал, как вел себя с людьми. Понимаете?

– Не совсем, – признается Николай.

Ему приходится сесть, потому что мысли продолжают путаться и сон на какое-то мгновение вырывает его из реальности.

– Мне кажется, Семен готовился к чему-то подобному. Он в последнее время был очень замкнут и еще более нелюдим, чем обычно. Говорил что-то вроде «мертвым терять нечего», «трупам все равно, что о них скажут». Понимаете? Это ведь не просто слова. Это некая отсылка к тому, что быть мертвым – значит быть неуязвимым.

– Интересная теория, – кивает Черный. – Зачем же он Гриднева убил, если хотел потом покончить с собой?

– Может быть, покончил с собой, потому что убил Гриднева? Не смог дальше так жить. Совесть замучила.

В словах Миронова есть зерно здравого смысла. Ведь Кучер был одиночкой, если не брать в расчет Комарову. Но там, как понимает их отношения Черный, именно она была инициатором и держала их вместе. «Хотя непонятно, как при его наклонностях Кучер позволил вертеть собой», – думает следователь. Одиночка, которому некуда податься, не к кому обратиться за помощью, которого никто нигде не ждет и не спрячет. И который сам не готов подставить плечо, чтобы кто-нибудь на него оперся или поплакался ему. А на хвосте полиция висит, наступает на пятки и вот-вот схватит. Разве это не повод влезть в петлю? Повод! Да еще какой!

– Простите, а откуда вы узнали про Кучера?

– Не хочу подставлять этого человека. Он мне написал, когда тело Семена привезли в наш морг.

– Ясно.

– Теперь дело будет закрыто?

– После уточнения деталей и посмертной психолого-психиатрической экспертизы. Плюс нужно проверить алиби Кучера на моменты совершения преступлений, если это вообще возможно. Кое-какую работу мы уже проделали, но там еще столько бумажной возни… – вздыхает Черный. – Работы хватит.

– Ой! – восклицает Миронов. – Вам же завтра на работу! Точнее, уже сегодня. А тут я со своими разговорами. Простите, Николай!

– Ничего страшного. Хоть чей-то приятный голос за весь день.

Так и не удостоверившись, что он включил будильник, Николай кладет руку с замолчавшим телефоном вдоль тела. Он еще думает какую-то мысль о том, что нужно сделать утром первым делом, но эта мысль перескакивает на какую-то околесицу, теряет смысл и растворяется в сумбурном сновидении.

Стрелки на часах приближаются к трем. Ветерок чуть подымает легкий тюль, пробирается в комнату и щекочет кожу своим дыханием. Черный стонет во сне, переворачивается на бок, закутывается в одеяло, на котором лежал. Сон его становится все крепче, а дыхание – спокойнее и глубже.

* * *

Носки кроссовок покачиваются невысоко над землей. Николай видит только эти поношенные кроссовки сорок пятого размера, которые задевают травинки. «Уже май, трава, сирень скоро зацветет», – рассеянно думает Черный, не сводя глаз с обуви. Ему кажется, что он видит каждую складку и прилипшие к шнуркам пылинки и волоски. Взад и вперед. Туда и сюда. Дальше и ближе.

– Долго таращиться будешь, товарищ следователь по особо важным делам? – спрашивают его.

Голос надтреснутый, сиплый, но знакомый. Черный медленно поднимает взгляд выше. Полоска носков. «Правый сполз», – машинально отмечает Николай. Джинсы с пятнами на коленях. Футболка.

– Ну давай. Посмотри на меня, – призывает его голос.

Но Черному не хочется смотреть. На него находит какой-то сверхъестественный страх. Он заранее знает, что ему не понравится то, что он увидит. Но, как это бывает только во сне, картинка возникает перед глазами целиком и сразу, в мельчайших деталях.

Это Семен Кучер, висящий на ветке старой березы. Николай никак не может сосредоточиться на лице покойника. Покойника ли? То ему видится Кучер таким, какой он на самом деле, – отекшее лицо, фиолетовые губы и вываленный синий язык. То он вдруг становится таким, каким Черный его никогда не знал, – улыбчивым и хитрым, подмигивающим.

– Ты мертв, – уверенно говорит Черный.

– Ага. Гляди, как умею.

Без видимых усилий Кучер принимается раскачиваться еще сильнее. Веревка скользит по ветке, елозит. Ветка поскрипывает, но не ломается, а лишь прогибается под тяжестью тела. Береста лопается и уже начинает обнажаться светлая древесина, блестящая от сока.

– Ты меня до дома не подкинешь? А то я тут устал уже висеть, – говорит Кучер.

Залитый светом лес виден насквозь. Где-то неподалеку разговаривают люди. У них играет противная, раздражающая музыка. Она становится все громче и назойливее.

* * *

Просыпается Черный не в духе – не каждую ночь приходят и разговаривают покойники. Это, конечно, всего лишь сон, и понятно, почему Кучер приснился, – слишком много сил ушло на его поиски. Но настроение испортилось. Несмотря на то что первый день мая обещает быть прекрасным. Даже в огромном городе почему-то пахнет дымком.

– Николай Дмитриевич! Здравствуйте!

Еще и эта «р». Снова.

Ирина Фирсова поджидала его, сидя на лавочке возле отдела. Ее молчаливый оператор полировал мягкой тряпочкой объектив камеры. Оба подскакивают, когда Черный появляется на территории. На камере

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 79