Эми Рот была в чем-то шифоновом, переливающемся, прохладных сине-зеленых тонов, с голой спиной. В какой-то момент Марвин скользнул рукой по спине жены, а Эми передернула плечиками и захихикала.

Хезер пришла в длинном платье, словно бы сшитом из ситцевой обивки для мебели, но даже в нем, как мрачно подумала Элис, умудрялась выглядеть настоящей леди. Джон Картрайт заметно повеселел и расслабился, радуясь, что напряжение первого дня осталось позади.

Отель выставил участникам школы несколько бутылок дешевого чехословацкого шампанского, непритязательные этикетки были скромно обернуты белоснежными салфетками.

Кормили очень вкусно – великолепным вареным лососем под голландским соусом. Все потихоньку расслабились и чуточку захмелели.

Расхрабрившись от выпитого, Элис решила забыть Джереми и поболтать с Ротами. Марвин, как выяснилось, родился и вырос в Нью-Йорке, а вот Эми оказалась родом из Джорджии, из города Огаста. Марвин был ее третьим мужем – она сообщила об этом примерно тем же тоном, каким могла бы упомянуть выгодно купленное дорогое платье.

Сам Марвин держался тихо, вежливо и очень почтительно по отношению к жене – ровно так, как, по представлениям Элис, и полагается вести себя американским мужьям. Она даже задумалась, и правда ли слышала, как он орал на жену с утра, но, кажется, в гостинице других американцев сейчас не было.

В зале становилось все шумнее и веселее.

И тут в дверях, спотыкаясь, возник майор Питер Фрейм – глаза выпучены, руки трясутся. Ухватившись за спинку стула, он обвел присутствующих диким взглядом.

– Где эта сука? – прорычал он.

– Если вы про леди Джейн, я, право, не знаю, – сказала Хезер. – В чем дело?

– А я вам скажу, – отозвался майор с пугающей страстностью в голосе. – Я под вечер вернулся к Марагу, встал прямо над порогами. И у меня клюнуло. Здоровенная рыбина, фунтов на пятнадцать, по меньшей мере. Попалась на крючок. Ух как билась, еле тянул. И вот остановился я перекурить, а тут она, – несется по берегу, точно буйвол. «Дайте пройти, – говорит, – шнур дорогу загораживает». – «У меня там на крючке рыбища», – говорю. «Не мелите вздор, – говорит она, – я тут ждать весь вечер не намерена. У вас там, говорит, небось, просто камень». И не успел я понять, что она задумывает, выхватила ножницы и перерезала шнур! Перерезала мне шнур, стерва чертова. Жирная вонючая корова! Я ее убью, гадину. Убью! Убью! Убью!

Майор сорвался на крик. В ресторане воцарилась ошеломленная тишина.

И прямо в эту тишину невозмутимо вплыла леди Джейн – в розовом шифоновом вечернем платье, с изобилием складочек, бантиков и воланов – такие платья любили носить королева-мать, Барбара Картленд[4] и Дэнни Ла Ру[5].

– Что это мы все такие мрачные? – вопросила она, с веселым удивлением разглядывая потрясенное собрание. – Ну-ка, ну-ка, чем бы мне всех приободрить?

День второй

Как опресняется вода морей,

Сквозь лабиринты проходя земные…

Джон Донн[6]

Элис сонно нашарила рукой надрывающийся дорожный будильник, потянулась и зевнула. Спальню омывал тусклый чуть сероватый свет. Перед тем как ложиться, она забыла задернуть шторы. По оконным стеклам катились крупные грязные капли дождя.

Каким-то непостижимым, но чудесным образом кошмарный первый ужин взял и выправился. А все благодаря леди Джейн. Не успел майор наброситься на нее с обвинениями, а она уже извинялась с такой подкупающей и горячей искренностью и очарованием, с таким тонким призывом к его великодушию офицера и джентльмена, что гневный пыл майора угас, а тогда и все кругом тоже повеселели. Это леди Джейн предложила всем после ужина задержаться в гостиной и помочь друг другу завязать подлески. Это леди Джейн развлекала общество потоком уморительных, хотя и чуточку злых рассказов и анекдотов.

Элис вспомнила, как ухоженные руки Джереми мельком коснулись ее рук, как ее обдало запахом его одеколона, когда он склонился к ней, помогая завязать узел. Он, кажется, потерял интерес к Дафне.

С утра была назначена еще одна лекция, после которой всем предстояло отправиться на рыбалку. Элис вылезла из постели, подошла к окну и выглянула наружу. Даже берега толком видно не было. Все тонуло в густом тумане, в стекла барабанил дождь. Может, ей повезет – и их с Джереми снова поставят в пару. Элис закрыла глаза, представляя, как они вместе разворачивают свертки с ланчем в пахнущем кожей уюте автомобиля Джереми, а запотевшие окна надежно отгораживают их от всего мира.

Торопливо приняв душ, она сняла розовые пластиковые бигуди и попыталась уложить волосы более изысканным стилем, но те распушились, как всегда.

К ее ужасу, на завтрак их не стали сажать всех вместе за тот же стол, что вчера вечером, и ее провели к столику, за которым уже налегал на сосиски майор. Джереми сидел с Дафной и леди Джейн в другом конце ресторана.

Майор глянул на Элис, с шелестом развернул «Таймс» – за прошлую пятницу! – и погрузился в колонку светской хроники.

– Дождливо сегодня, да? – бодро попыталась завязать разговор Элис, но майор лишь хмыкнул в ответ.

«Верно, считает, что со мной и разговаривать не о чем», – мрачно подумала Элис.

Поднявшись, она взяла себе со стола в центре комнаты хлопьев, рогаликов и сока, а потом робко заказала у богатырской официантки, сложением напоминавшей шотландскую корову, «завтрак рыбака».

Когда ей принесли заказ, она робко потыкала в него вилкой. Бекон, яичницу и сосиску она узнала, но остальное выглядело незнакомо и странно.

– Что это? – спросила она майора. Тот не ответил, так что она повторила вопрос – почти визгливо.

– Хаггис, черный пудинг и картофельные оладьи, – ответил майор. – Отличная еда. Шотландская народная, знаете ли. Я с ней впервые познакомился в армии, когда проходил обучение в горном краю.

– Вы были в САС[7]? – спросила Элис.

– Нет. – Майор снисходительно улыбнулся. – В мое время их еще не было. Мы называли себя слегка по-другому.

– О, а как?

– Лучше не говорить. Секретность и все такое.

– О! – Элис была глубоко впечатлена.

– Но, разумеется, основное время большой заварушки я отбыл в регулярных войсках.

– Большая заварушка – это?..

– Вторая мировая. До сих пор помню, как вел своих парней