– Моя очередь! – Она кинула игрушки Ксандру. Он ловко поймал их. – Любовные романы?

– А какой поджанр?

До этого вопроса Макс худо-бедно удавалось держаться. Но это!

– Что? Что я не так сказал?

– Ты! – Макс ахнула и ткнула в него пальцем. – Твое мнение о любовных романах зависит от поджанра? – Она уставилась на друга и только потом вспомнила, что это плохая идея. – Ты! С твоим-то лицом! И с кучей мускулов! Да еще с морем одеял!

– И с кактусом, – уточнил Ксандр.

– По имени мистер Иголочка, – припомнила Макс. И вдруг поняла: вот-вот что-то произойдет. – Зря мы это все затеяли. Точно не стоит.

– Ну да, ты права. Не будем, – согласился Ксандр. – Или все же рискнем?

Макс сглотнула.

– Это, – со значением произнесла она. – Мы. Пойдет или нет? – Сердце быстро-быстро застучало о ребра.

Пойдет или не пойдет, Ксандр Хоторн?

Ксандр поднял плюшевого нарвала.

– Пойдет! – радостно закричала Макс, и началась погоня. Ксандр почти нагнал ее, но тут она резко обернулась и скомандовала: – Не пойдет!

Ксандр замер.

Макс вскинула бровь. А потом, не в силах совладать с собой, утопая по колено в одеялах, сама напала на него.

Хоторнская ночь

Хороший костюм – как доспехи. Грэйсон всякий раз словно бы снаряжался на битву, прятался от мира под слоями ткани, на которой не было ни единой складочки.

Ночь искупления, 22:28

Иногда Грэйсон Давенпорт Хоторн не мог уснуть. Но если уж засыпал, вырвавшись из плена чувств и воспоминаний, то спал как мертвец.

Даже без снов.

– Ага. Уже отрубился.

– Дай сюда щеночка.

Кто-то лизнул Грэйсону руку. Вот тебе и безмятежная ночка. Опять лизнули.

– Надеюсь, это собака, – строго отчеканил он, не открывая глаз.

Тут с него сорвали одеяло и посадили сверху упомянутого щенка.

– Ну же, Тирамису, покажи ему! – подначивал голос Ксандра откуда-то сверху. – Бицухи пощекочи! И грудные мышцы обнюхай!

Тут Грэйсону пришлось открыть глаза. Он сел, взял щенка, а тот тут же стал вырываться.

– Тебе очень повезло, что у меня руки животным заняты, – смерив Ксандра недобрым взглядом, сказал он.

– Животным? – переспросил Джеймсон, и уголки его губ едва заметно дрогнули.

А Ксандр и вовсе пришел в ярость.

– Как ты Тирамису Панини Хоторн назвал?

Грэйсон до этого и знать не знал, что у собаки есть второе имя.

– Скажи ей теперь, что она славный щеночек! – потребовал Ксандр.

Грэйсон погладил щенячьи ушки. Это было приятно, но его лицо сохраняло невозмутимо-суровое выражение.

– Нет.

– Что-что, братишка?

Грэйсон поднял глаза. У порога, прислонившись к стене, стоял Нэш. Только тогда Грэй начал догадываться, что же происходит и почему все его братья заявились к нему в спальню.

Согласен с любым наказанием, которое мне назначат…

Он посмотрел на щенка, ерзавшего у него на руках.

– Ты весьма адекватная представительница собачьих, – объявил он и погладил Тирамису по голове.

Ксандру этого показалось мало. Он сделал Грэйсону знак продолжать.

Тот вздохнул.

– Кто хорошая девочка? Ты. Да-да, ты! Ну что за миленький… – Он поднял вопросительный взгляд на Ксандра. Тот с энтузиазмом закивал. – …щеночек.

– «Милая песя» тоже бы прокатило, – подсказал Ксандр.

Грэйсон посмотрел на Джейми с Нэшем.

– А вы довольны?

– Ну, это лишь начало, – ответил Джеймсон. – Час искупления только пробил!

Грэйсон наклонился и осторожно поставил Тирамису на пол.

– Первое наказание засчитано? – спросил он. Если память ему не изменяла, он согласился на три.

– Это щенок-то – наказание? – Нэш фыркнул. – Ну уж нет.

Этого стоило ожидать. Хоторны друг другу поблажек никогда не давали. Но обещание есть обещание. А честь есть честь.

– Пойду оденусь, – сказал Грэйсон.

Джеймсон фыркнул.

– Это вовсе не обязательно.

Ночь искупления, 22:41

Хороший костюм – как доспехи. Грэйсон всякий раз словно бы снаряжался на битву, прятался от мира под слоями ткани, на которой не было ни единой складочки.

А трусы-боксеры вовсе недотягивали до статуса «брони».

Вот это братья, конечно. На дворе декабрь, а ему даже обуться не разрешили. Его высадили из «бугатти» посреди какой-то сельской дороги и всучили пухлый конверт и карточку из плотной бумаги, снабдив это очень конкретными инструкциями. Конверт нужно было отдать водителю первой машины, которая остановится рядом, а говорить разрешалось лишь то, что написали на карточке.

«Это все – почерк Джеймсона», – мрачно подумал он. В любой другой ситуации Грэйсон уже начал бы планировать коварную месть, но только не сегодня. Семья на первом месте – эта фраза открылась для него по-новому. Какие бы сомнения в нем ни вызывали воспоминания о деде, он понимал, что в долгу перед братьями.

Они ведь в ответе друг за друга, и так было всегда.

Ксандр звал его на помощь, а Грэйсон не явился. Он прочел сообщение с текстом «9–1–1» и просто проигнорировал его. И если этот грех можно искупить, стоя у обочины в одних трусах, Грэйсон Давенпорт Хоторн никуда не уйдет и отважно встретит всякого, кто рискнет к нему подойти.

Впереди сверкнули фары. Грэйсону тут же захотелось прикрыть низ живота, но он сдержался. Когда Хоторн заходит в комнату, он задает тон. Уроки деда глубоко врезались в память, как бы это ни раздражало. Грэйсон сжал зубы. По сути, стоять на обочине в трусах – то же самое, что заявиться на вечеринку в чересчур пышном наряде. В обоих случаях нужно вести себя так, будто ты один тут одет, как полагается.

Жаль только, всем в мире невдомек, что этим вечером и именно у этой обочины уместнее всего стоять исключительно в нижнем белье, а надеть что-то поверх – огромная ошибка. Но это уже не вина Грэйсона.

Рядом остановился пикап. Пассажирское окно опустилось.

– Сынок! – рявкнул пожилой мужчина. – Кажется, ты попал в щекотливую ситуацию!

«Да ладно? – непременно переспросил бы Грэйсон с каменным выражением лица. – А я и не заметил». Или: «А почему вас это так беспокоит?»

Но правила есть правила. Ему разрешалось говорить лишь то, что написали на карточке.

– Приветствую, добрый незнакомец! – процедил он. – Кажется, я потерял свои панталоны.

Старик удивленно заморгал.

– Парниш, ты что, пьян?

Грэйсон резко покачал головой и направился к машине, повторяя ту же фразу, но уже с другими акцентами.

– Кажется, я потерял свои панталоны.

Пока водитель не успел закрыть окно, обрекая Грэя на повторение этого диалога с кем-нибудь из других автомобилистов, он успел вбросить конверт в салон. Тот упал на водительское сиденье.

– Бухущий, как я не знаю кто, – проворчал водитель. – Я шерифа вызову.

– Кажется, я потерял свои панталоны, – сообщил