— Мужики, помогите подняться.

— Не положено. Мы на службе!

— А я вот на службе пулю словил, — проговорил Юра. — Оперуполномоченный Береговой.

— Свой, что ли?

— Да, из команды Малинина, если слышали.

— Да как не слышать, — отдуваясь и поднимая тяжёлое кресло, наперебой рассказывали молодые люди, — мы вон свидетеля вашего охраняем. Его врачи растворами помыли, теперь хоть говорить может.

— А! Ну тогда везите меня к нему, я хоть делом займусь.

Часа через полтора, Береговой, тыкаясь больничным креслом во всей углы коридора офисного здания, доехал до кабинета, где сидели Нерей и остальные, постучал носком здоровой ноги, чтобы ему открыли и, вкатившись с довольной улыбкой, оглядел присутствующих:

— Ну, привет. Пока вы тут прохлаждались, я свидетеля разговорил. Где Егор Николаевич? Чего трубки не берёте?

— Привет, Юра. Малинин числится среди пропавших без вести, на ферме, откуда доставили свидетеля, а точнее, подозреваемого, были взрывы и наводнение. Все вышли, а Егор нет. Это если кратко. Что у тебя?

— Как так-то?

— Юра, соберись! — рявкнул Нерей. — Всё очень плохо, у нас всё разваливается прямо в руках.

— Понял, — Береговой тяжело вздохнул. — Хоть искали?

— Лашников с водолазами всё обшарили. Что у тебя? У нас ещё проблема, Софью арестовали по подозрению в убийстве.

— Капец какой-то, — севшим голосом проговорил Береговой.

— Что удалось узнать? — зло спросил Нерей.

— Короче, Саломончик переехал сюда примерно два года назад. Грант он получил на ферму и исследования в области биологии. Но грант, который восторженный биолог получил на выведение морозоустойчивых садовых культур, быстро закончился, и довести до ума Саломонов Николай Арсеньевич весь план по организации фермы не смог. Потому что вместе с грантом закончились кредитные деньги, потом все сбережения и наконец выручка от продажи квартиры и машины. И у начинающего фермера начались тяжёлые, тёмные времена. Но вдруг однажды в одном из окон его жилища сверкнул луч фонаря, ставший, как думал Николай Арсеньевич, лучом надежды: к нему притопал инвестор! Да не просто инвестор, а прямо-таки загоревшийся мечтой фанатик. Он пообещал Саломончику денег, женского внимания, так как очень молодой биолог нуждался в таком внимании, а также пообещал не лезть на Олимп славы вместе с учёным, если тот добьётся своего. А взамен попросил всего-то выращивать для него определённые лекарственные травы. Ну, Саломончик наш не дурак, конечно, он прекрасно понимал, что за «просто травы» никто такой нектар лить в уши не будет, поэтому забуксовал, так как испугался. Тогда щедрый инвестор согласился с мнением учёного, но решил устроить отвальную вечеринку, прежде чем покинуть эти края. Пикник был что надо, а наутро Саломончик проснулся с двумя несовершеннолетними девицами и несколькими килограммами наркотических средств, потом под конвоем поехал в местное РУВД, там ему объяснили политику партии, и он согласился на первый вариант с «лекарственными травами». Правда, теперь и денег было поменьше, и условия похуже, но всё-таки лучше, чем тюрьма. А! Ещё в его обязанности входило прятать у себя полуживых девушек, которых иногда откуда-то привозили.

— Понятно. Что-нибудь ещё?

— Нет, он и так почти спал, пока рассказывал, я его оставил в покое до завтра. Он уже даже буквы бессвязно произносил.

— Я попросила у знакомых узнать, что там с Соней, — Унге подняла глаза от экрана телефона. — Я ничего не понимаю. Она подписала признание в убийстве.

* * *

Тихая вода кралась ручейком, проделывая канавку в рыхлой земле. Тоненький поток миллиметр за миллиметром раздвигал крошащуюся почву, потом просачивался сквозь сложенные доски и капал вниз, в глубокий колодец, который давно высох и стоял пустой. Сейчас здесь на сухом дне лежала странная шевелящаяся масса и при ближайшем рассмотрении можно было понять, что это человек. Мужчина еле шевелил губами, силясь что-то сказать, и пытался разлепить замазанные глиной глаза. Вдруг вверху кто-то раскидал доски, вниз упала струна верёвки и через несколько минут на землю рядом с дрожащим от холода мужчиной приземлилась тёмная фигура. Приложив два пальца к шее, человек быстро вскрыл ампулу, набрал жидкость и, разрезав ножом грязную ткань рубашки в районе плеча, быстро сделал инъекцию. Потом, скоро обмотав ремнями бесформенную фигуру, человек вскарабкался наверх и с огромным усилием стал тянуть безвольно висевшую ношу. Вскоре ночное безмолвие нарушило урчание заведённого мотора, и тихо едущая машина скрылась в густоте леса.

В салоне автомобиля было тепло, жизнь потихоньку возвращалась в тело мужчины, и вскоре он попытался открыть глаза:

— Варя? — проскрипел он, рассмотрев лицо водителя.

— Лежите, Егор Николаевич, не шевелитесь. Всё хорошо, продержитесь, пока доберёмся до Ласточкина, там уже медики ждут.

— Как ты меня нашла?

— Егор Николаевич, пожалуйста, не тратьте силы, всё потом.

— Последнее, — слабеющим голосом проговорил Малинин, — у нас всё получилось?

— Почти. Точнее, я очень на это надеюсь, — сказала Варя Мечина и, выведя машину на дорогу, взяла курс на Никольск.

Глава 16

Софья чувствовала, как болит всё тело: голова трещала, щека утопала в болотной мягкости жидкой подушки, шею свело судорогой от неудобной позы. Она приоткрыла глаза, и яркий солнечный свет утра мгновенно врезался дикой болью в затылок. Сейчас она подумала, что давно у неё не было такого похмелья, но не могла вспомнить повода, почему она столько выпила. Потом Соня услышала нечёткий перебор голосов, где-то лязгали железные двери, надсадно лаяла собака, и высокий мужской голос орал благим матом. С трудом приоткрыв щёлки глаз, Соня попыталась разглядеть незнакомую обстановку, и через секунду на неё свалился весь ужас предыдущего дня. Она чётко вспомнила, что находится в СИЗО. Соня попыталась сесть на кушетке, но желудок выстрелил тошнотворной судорогой, и она ринулась к унитазу, стоявшему в углу небольшой камеры. Через несколько минут Софья привалилась к стене. Холодная твердь немного сняла жар, и она дрожащими руками облокотилась на пол и попыталась встать, но ноги не слушались, и Соня снова повалилась обратно.

— Хватит на полу валяться! Подъём! И прибери здесь за собой! — из муторного забытья, куда она провалилась, её на поверхность вытащил резкий, неприятный женский голос.

— Простите, — отозвалась Софья дрожащим голосом, — мне очень плохо. Можно мне воды?

— Чтобы не было плохо, не нужно говно всякое горстями жрать, а потом тратить государственные деньги на своё содержание и лечение. И официантов здесь нет — вода в кране. Врач тебя вчера смотрел, всё с тобой в порядке, — с этими словами