Я задумался, мог ли кто-то разбить сердце Магги. Вспомнил тоскливый взгляд Лейфура, брошенный на Салку, когда мы покидали амбар. И если бы знал помощника фермера лучше, то, наверное, даже решился бы вернуться и предупредить его о том же: не бросать под ноги моей сестре свое сердце, потому что она не планировала поднимать его.

– Хильдур уехала из города потому, что влюбилась? – уточнила Салка, опять взяв дело в свои руки.

– Она была влюблена, да, – кивнул Магги. – Но затем покинула нас, чтобы начать новую жизнь на юге. – Последние слова прозвучали так, словно ни один разумный человек не отправился бы туда. – Разбила сердце и мне, и Эйнару.

– Эйнару? – выпалил я.

Магги кивнул.

– Они встречались со старших классов. Все, включая меня, думали, что они поженятся и вместе поселятся на ферме. Родители Эйнара уже не справлялись из-за возраста, и он уже тогда выполнял почти всю работу. Хильдур бы ему помогала и осталась бы в Мулафьордуре с людьми, которые так ее любили. Но она внезапно, точно гром среди ясного неба, объявила о своем решении уехать. Просто собрала однажды утром вещи и ушла. Солнце в тот день ярко светило, отчего ее карие глаза казались почти золотыми, как поля перед сбором урожая. В последний раз я видел сестру, когда она села в машину, и они уехали.

– Они? – переспросил я до того, как это успела сделать Салка.

– Никогда не влюбляйтесь, – повторил Магги. – В тот день Хильдур укатила в поисках новой жизни с Финнуром, младшим братом Эйнара.

* * *

– Нужно было ему сказать, – заявил я сестре, пока мы крутили педали, направляясь домой в сгущавшейся темноте, прекрасно понимая, что мама отругает нас за позднее возвращение. – Про Эйнара и его гостью. Как они разговаривали и обнялись. Наверняка его навестила Хильдур.

– Нет, – отрезала Салка. – Это могло бы настроить его против Ворчуна. И мы не знаем пока, что он сообщил полиции.

– Я не представлял, как это выяснить. Однако позднее, за ужином с плокфишкюром – моим любимым национальным блюдом, тушеной рыбой с картофелем, которое я много раз обещал приготовить для Хелены, – Йон метнул на нее лукавый взгляд, и она состроила гримасу, – у меня появилась идея. Наше расследование продвигалось довольно неплохо. И мы могли бы записать все, что сумели разузнать – о лавовом осколке не в том месте, о визите Хильдур к Эйнару и о ее побеге с его младшим братом в прошлом, – и отнести информацию в полицию. Не исключено, что фермер и сам уже сообщил про свою гостью, но у нас имелись показания Лейфура о теме их беседы. А еще то, что поведал нам Магги, когда мы уже собирались уезжать.

Он поднялся на ноги и мрачно воззрился на каменное лицо Арнульфа Торссона, вздохнув:

– Моя сестра ненавидела эту статую. Ее установили через год после его смерти. Я как раз тогда заканчивал школу, а Хильдур только-только начала работать в банке. Примерно через месяц после церемонии торжественного открытия кто-то замалевал лицо монумента. Длинная красная полоса тянулась вдоль каменного тела, словно краска пролилась из банки. Личность вандала так и не удалось выяснить, а он сам не пришел с повинной. Но я знал, что это дело рук сестры, потому что заметил на ее пальто алые капли и сам оттер их скипидаром. Не хотел, чтобы у нее возникли проблемы.

– Но почему она так поступила? – удивился я.

– Имелись причины, – проронил Магги, помрачнев и перестав отвечать на вопросы.

* * *

Детективы не слишком обрадовались нашему визиту на следующее утро, в канун Рождества. Подозреваю, они надеялись побыстрее завершить дела и вернуться в Акурейри до конца дня. Пока мы ждали приглашения войти, из допросной комнаты появился мужчина возраста Магги.

– Не покидайте города, Финнур! – крикнул ему вдогонку один из детективов.

Получалось, что брат Эйнара тоже приехал. Интересно, вместе с Хильдур или сам по себе? И знал ли о его возвращении фермер?

Нас пригласили занять места за столом напротив следователей. Младший, в очках, хмыкнул:

– Опять вы двое.

Старший, с подстриженной седой бородой, напоминавший нашего дедушку, только с холодным взглядом, сурово велел:

– Побыстрее выкладывайте, что хотели сказать, дети. – Мы с Салкой начали говорить одновременно, и детектив вскинул ладонь, останавливая нас. – По очереди, пожалуйста. Иначе мы ничего не разберем. Ты, парень, что там бормотал про обломки лавы?

Я объяснил свою теорию насчет того, что осколок, найденный возле головы Хильдур, преступник взял не с клумбы на площади, заключив:

– Значит, в чьем-то палисаднике не хватает элемента.

Детективы переглянулись. Младший снял очки и сжал переносицу.

Однако я, ничуть не смущенный, продолжил:

– Жертву убили в другом месте, возможно, возле того сарая, где уснул Хенрик. Тогда преступник одел ее в костюм Подглядывающего-в-Окна и перенес на площадь, положил рядом обломок и повязал на статую шарф, который принадлежал не парню Йоля.

Я сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и внезапно представил себе картину, описанную Магги: вымазанную алой полосой скульптуру Арнульфа. Но до того, как успел рассказать об этом, вклинилась Салка и принялась тараторить про наше посещение фермы Эйнара и про информацию, полученную от Лейфура.

– Вы правы, – кивнул старший детектив, приглаживая бороду. – Хильдур убили не возле статуи. Мы только недавно сообщили об этом в последнем пресс-релизе, надеясь, что кто-нибудь из жителей заметил, как переносят тело. Однако сильная метель загнала большинство горожан по домам.

– За исключением Хенрика, – прокомментировала Салка.

– Хм-м, да. Мы его отпустили, – сказал младший детектив, раздраженно постукивая ручкой по столу. – Нашлась свидетельница, которая подтвердила, что именно она кричала на него, потому что он вручил ее добрейшему сыну-ангелочку картошку вместо конфеты. Однако подозрения с него еще не сняты.

– Финнур приехал сюда в поисках Хильдур? – спросил я. – И успел ли он попасть в город до начала снегопада?

Оба детектива нахмурились. Бородатый ответил:

– Не уверен, что мы вправе раскрывать детали следствия. – Однако все же сдался и сообщил, что, по словам Финнура, его машина на всю ночь застряла в сугробах на перевале неподалеку, вынудив его вчера спускаться в город пешком. – Итак, у вас есть что-то еще? – уточнил детектив, перекладывая свои документы.

Раз уж он рассказал нам про Финнура, я поделился информацией о том, что Хильдур ненавидела статую Арнульфа Торссона, дедушки Хенрика. По выражению лиц детективов было ясно, что они об этом не знали. Бородатый подался вперед и уточнил:

– Памятник изображает известного местного футболиста?

Мы с Салкой дружно кивнули.

– А вскоре