– Он никогда ничего не говорил, – сказала Мэри с еще более растерянным видом.

– Ему и незачем знать, – ответила ее мать с полуулыбкой. – Это было очень давно. Тогда я была еще Дженни Викенс.

Дэйви уселся на пол, скрестив ноги, и тоже стал слушать, совершенно забыв про мешки с песком.

Норт-стрит. Чичестер

От громкого раската грома чашка с кофейником заплясали на подносе.

Было без пятнадцати одиннадцать. Гарри все еще не вернулся. Конни снова вышла в холл, надеясь найти Льюиса, но дворецкого нигде не было видно.

От постоянного недосыпания ей казалось, что все время и пространство, все часы и минуты сливаются в одно сплошное настоящее. Теперь, когда рухнула стена в ее голове – стена, которая десять лет отделяла ее настоящее от прошлого, – к ней стали возвращаться воспоминания, сцены из детства, образы, звуки, запахи.

Чаще всего вспоминалась Касси.

Она появилась в доме, когда ей было двенадцать лет, а самой Конни четыре. Касси воспитывалась у тетушки, а потом, когда тетушка умерла, приехала в Лиминстер. Жизнерадостная, умная, все ее любили. Отец Конни нанял Касси в качестве гувернантки, старшей сестры-помощницы, подруги – чтобы было кому присматривать за Конни, пока Гиффорд работает в музее.

Именно Касси научила ее читать и писать, рассказывать стихи и разучивать пьесы. Теперь она вспомнила – это Касси рассказала ей о том, что лебеди образуют пары на всю жизнь, Касси повязала желтую ленточку на шею чучелу лебедя-самца в вестибюле музея, чтобы показать Конни, какой он красивый, совсем не страшный. Может, это та самая желтая ленточка, которую Гиффорд прятал в ле́днике все эти годы?

Перед ней всплывали мимолетные образы тех лет, когда они росли вместе. На Касси модная блузка с рюшами и длинная черная юбка, волосы заколоты в узел. Они были счастливы тогда. Отец, при всех своих торгашеских уловках, шарлатанстве и легкомыслии, был добрым человеком. Он хотел заплатить за Касси, чтобы она могла пойти учиться на учительницу, как только Конни подрастет и сможет обходиться без нее.

Улыбка исчезла с лица Конни. Она не могла поверить, что Гиффорд мог тронуть хотя бы волос на голове Касси. Но если то воспоминание о ночи в музее было правдивым, то он по меньшей мере участвовал в заговоре, чтобы скрыть обстоятельства ее смерти.

Неужели он мог?

Конни не верила в это. Он сделал бы все, что в его силах, чтобы привлечь виновных к ответственности.

Всё – слова отца, его ужасное состояние в последние несколько недель и секреты, которые начали просачиваться наружу после долгих лет молчания, – всё вело к одному и тому же выводу.

Колокола собора стали бить одиннадцать.

Конни бросилась в мастерскую Гарри. Нацарапала короткую записку на клочке шершавой бумаги – просьбу приехать к ней в Блэкторн-хаус как можно скорее – и вылетела обратно в холл. Она боялась за доктора Вулстона, боялась за Гарри. Но сильнее всего был тошнотворный страх за отца.

– Льюис?

Дворецкий так и не появился. Конни бросила записку на поднос, стоявший на столике в холле, схватила с вешалки шляпку и пальто и выбежала навстречу буре.

Дождевые потоки неслись по Норт-стрит. Мужчины таскали мешки с песком, подпирали бревнами и досками дверные проемы. И все равно дождевая вода хлестала через каменные ступени георгианских домов, через пороги магазинов и гостиниц. Конни надеялась, что Дэйви сделал то, о чем она его просила.

Возможно, жизни отца угрожает опасность. Если он больше не видит причин хранить тайну, то что может помешать им заставить его замолчать? Кто-то убил Веру Баркер и скрыл обстоятельства ее смерти. Конни была уверена, что это член – или члены – Клуба врановых. Четыре чучела, четыре птицы, каждая из которых, по-видимому, представляет одного из участников событий той ночи. Они убийцы. Свидетели убийства.

Конни бросилась бежать, не заботясь о том, видит ли ее кто-нибудь.

Глава 44. Окружная лечебница Западного Сассекса. Чичестер

– Я же вам говорю, – повторила уборщица. – Доктор Вулстон зашел, когда я убирала в театре. Сказал, что у него назначена встреча с каким-то джентльменом в шесть часов. Я ему говорю: «Закрыто». Он поднялся по ступенькам и прошел через занавес на сцену. После этого я его не видела. И больше ничего не знаю.

Пенникотт методично занес очередную заметку в свой блокнот. Гарри переводил взгляд с полицейского на главного врача и обратно. Ему хотелось задать свои вопросы, но полицейский позволил ему присутствовать на допросе только при условии, что он не скажет ни слова и никоим образом не будет вмешиваться.

– Вы говорите – «с джентльменом», – осторожно сказал Пенникотт. – Так сказал доктор Вулстон?

– Не совсем, – призналась уборщица.

– Значит, он мог встречаться не только с мужчиной, но и с женщиной?

Она пожала плечами.

– Может быть.

– И он не сказал, кто этот человек – пациент или посетитель?

– Сколько вы меня ни пытайте, а что я знаю, все уже рассказала.

– Ни к чему такой тон, – сказал доктор Кидд.

– Нужно все прояснить. – Пенникотт вернулся к своим записям. – Итак, доктор Вулстон вошел за кулисы, а вы вышли из театра и начали работу в коридоре. Это верно?

– Верно, – угрюмо сказала уборщица.

– И больше ничего не слышали?

– Нет.

– И не видели, как доктор Вулстон выходил?

– Нет. – Она повернулась к главному врачу. – Можно я уже пойду, сэр? Кое-кого из нас работа ждет.

– Сержант?.. – вопросительно сказал Кидд.

Пенникотт кивнул.

– Можете идти. Спасибо.

Он вернулся к своим записям. Доктор Кидд терпеливо ждал.

Гарри удивило то, с какой готовностью пришел им на помощь главный врач. Получив телеграмму, которую Пирс отправил от имени Гарри, с вопросом, вызывал ли кто-нибудь доктора Вулстона в лечебницу в среду, Кидд уже успел навести осторожные справки и мог ответить на многие вопросы.

Он объяснил, что из-за хорошей погоды в среду во второй половине дня на территории больницы пациентов и посетителей было больше, чем обычно. Один из старших санитаров, знавший доктора Вулстона в лицо, заметил его, когда он шел к административным корпусам. Дальнейшие расследования показали, что уборщики работали в театре примерно в то же время. Однако до сих пор не нашлось никого, кто бы видел, как он выходил с территории лечебницы.

Пенникотт открыл новую страницу.

– За кулисами вы смотрели? – спросил Кидд.

Полицейский кивнул.

– Смотрели.

Гарри обыскал все. Костюмы, расписные балетки, несколько выпавших шляпных перьев – и никаких следов отца.

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – откликнулся Кидд.

Слуга протянул ему лист бумаги и удалился. Доктор быстро пробежал