– Хочешь выпить? – предложил он.

– Да, очень.

– Проходи.

Он провел ее на кухню, которая выглядела изысканной и очень белой: белые шкафчики, расписанные вручную, рабочие поверхности из светлого дерева и массивная раковина из белой керамики. Даже холодильник в американском стиле был белым. Эрике всегда было интересно, Айзек намеренно старался избегать поверхностей из нержавеющей стали, поскольку работал судебным патологоанатомом?

– Вино пойдет? – уточнил он, доставая тарелки и вилки с ножами. Он накрыл на двоих на кухонном островке, поставив столовые приборы рядом друг с другом и лицом к телевизору, который висел на противоположной стене.

– Белое, пожалуйста. – Эрика развернула рыбу с картошкой и разложила их по тарелкам.

Айзек вернулся с бокалом белого вина на тонкой ножке, на котором уже выступил конденсат. Они чокнулись, и Эрика сделала глоток.

– Спасибо. То что нужно, – произнесла она.

Они сели ужинать, и Айзек включил телевизор, чтобы посмотреть новости, что было совсем не в его стиле. Пока они ели, он не отрывал взгляда от экрана и, казалось, напрягся, когда в конце выпуска показали небольшой фрагмент о Джейми Тиге. Ведущая новостей сказала, что на это обращение полиция получила многочисленные отклики и работает над несколькими версиями.

– Несколько версий? Да что она знает? – возмутилась Эрика.

Далее ведущая сообщила, что тело Джейми Тига вскоре будет передано его семье, чтобы они могли спланировать его похороны, которые должны состояться через три недели.

– Это правда, что его тело должны отдать? Впервые об этом слышу.

Айзек уставился в телевизор и рассеянно макал последний ломтик картошки в остатки горохового пюре.

Эрика вытерла руки и отодвинула пустую тарелку.

– Что происходит? Я думала, ты позвонишь мне, чтобы рассказать о теле Джейми Тига.

Айзек вытер рот и отнес тарелки в раковину.

– Меня отстранили. Теперь мой коллега, Морис Колдервуд, ведет это дело в качестве судебного патологоанатома.

– Отстранили? Кто?

– Точнее было бы сказать, что я сам отошел в сторону. – Айзек поставил тарелки в раковину и отвернулся от нее. – Завтра будет эксгумировано тело Невилла Ломаса, и Морис проведет еще одно вскрытие.

– Почему я ничего об этом не знаю? – Она смотрела на спину Айзека, пока тот складывал тарелки в посудомоечную машину и закрывал дверцу.

Затем он вернулся к Эрике. Она заметила, что Айзек выглядит испуганным. И тут он сделал то, что ее потрясло ее. Он заплакал и, откинувшись на спинку стула, обхватил голову руками.

Эрика положила руку ему на плечо.

– Что случилось? Ты меня пугаешь.

Айзек вытер глаза и выпрямился.

– Прости. Я не собирался раскисать. – Он прочистил горло и попытался взять себя в руки. – Прости.

– Айзек. Расскажи мне… Ты можешь мне рассказать.

– На самом деле, не могу. Не хочу ставить тебя в затруднительное положение.

– Они заставили тебя подписать форму, касающуюся закона о неразглашении государственной тайны? Потому что меня заставили. – Айзек повернулся к ней и вопросительно приподнял бровь идеальной формы. Эрика кивнула. – На встрече в Вестминстерском дворце в кабинете главного партийного организатора.

Айзек сочувственно покачал головой.

– Пару дней назад я сидел здесь, на кухне, и занимался своими делами с бокалом вина, когда раздался стук в заднюю дверь. Это был мужчина в сером костюме с родимым пятном под левым глазом, – поделился Айзек, потягивая вино. Эрика заметила, что у него дрожат руки. – Никто никогда не стучит в заднюю дверь. Он сделал это намеренно, чтобы напугать меня.

– Он появился в моем саду позапрошлым вечером, когда я ходила за дровами в сарай.

– Какой храбрец.

– Что он от тебя хотел?

– Он сказал мне, что я должен взять на себя вину за то, что неправильно квалифицировал смерть Невилла Ломаса, объявив ее как естественную.

– Подожди-ка. Разве не эти же люди оказывали на тебя давление, чтобы ты объявил, что Невилл Ломас действительно умер естественной смертью?

Айзек печально улыбнулся.

– Да. И я ему об этом сказал; вот тогда-то он и начал мне угрожать…. Они знают обо мне все, Эрика. О Стивене и обо всем, что было раньше. Например, когда я был студентом-медиком и меня арестовали за то, что я заводил знакомства у общественного туалета в Лондоне, тем самым пугая посетителей. Меня отпустили без предъявления обвинения. Еще меня поймали с небольшим количеством порошка, когда я был студентом и жил в общежитии. Эрика, меня поймала комендант общаги. Не полиция. И все же этому парню было об этом известно.

Эрика вспомнила Стивена Линли. Он был близким другом Айзека во время расследования дела о Ночном Охотнике, над которым она работала семь лет назад. Стивен стал второй жертвой убийцы, а Айзек некоторое время был подозреваемым.

– Он не оставил никаких сомнений, что у них на меня есть специальное досье. И они не побоятся им воспользоваться, если я не выполню их просьбу.

Услышанное нисколько не шокировало Эрику, ведь у каждого были свои скелеты в шкафу. Она просто переживала за Айзека. Насколько далеко все зашло?

– И что ты должен сделать?

– Когда Невилла Ломаса эксгумируют, мне придется заявить, что мои выводы были неверными.

Эрика уставилась на него.

– Такое случается… в судебной медицине допускаются ошибки.

– И мне придется попросить небольшой перерыв в карьере.

– Ты это не серьезно?

– Думаешь, я все это выдумываю?

– Нет. Вовсе нет. Я размышляю вслух.

– Он сказал мне, что ущерб будет незначительным. И когда все уляжется, я смогу вернуться к работе. Но мне придется взять вину на себя.

Эрика отпила немного вина.

– Ты в порядке? Не считая этого?

– Нет. Речь идет об этике. Моей этике. И они хотят использовать меня, чтобы что-то скрыть. Сначала на меня оказали давление, заставив сказать, что Невилл Ломас умер естественной смертью, а теперь, когда его смерть бесспорно связана с делом о нескольких убийствах, они давят на меня, чтобы я помог им исправить их ошибки. Они используют меня в качестве отвлекающего фактора, чтобы скрыть свои махинации.

– А если ты откажешься?

– Ты меня не слушала?

Эрика подняла руки вверх в успокаивающем жесте:

– Ладно-ладно.

– Я говорю это тебе, потому что доверяю.

– Разумеется.

– Мне нужен еще бокал вина. А тебе?

Эрика кивнула. Айзек подошел к холодильнику, достал бутылку и наполнил их бокалы. Выпуск новостей закончился, и началась реклама одной из мыльных опер. Он выключил телевизор. Эрика сделала глоток и на мгновение задумалась. Насколько сильно они собирались давить на полицию и не наступит ли момент, когда расследование убийства вообще попытаются прекратить? «Нет, – подумала Эрика. – Я этого не допущу».

– С этим делом и делом Невилла Ломаса кое-что связано, и