– Сэл, – хором сказали они.

Аннабель не знала, как он это провернул, но отчетливо помнила, что произошло следующей ночью.

Стоял жаркий вечер, и Сэл была на дежурстве. Она запретила девочкам открывать окна в их спальнях, несмотря на то, что ночь была душной, объяснив свое решение тем, что налетят комары.

Духота была невыносимой, и одна из девочек, особо крупная, которая жутко потела в жару, приоткрыла окно над своей кроватью.

Аннабель не знала, который был час, но внезапно дверь в спальню резко распахнулась, и на пороге появилась Сэл.

– Кто открыл окно? – взревела она, включая свет. – Меня всю искусали!

Виновница сего происшествия имела неосторожность заснуть, и Сэл заметила приоткрытое окно. Она протопала по проходу, намереваясь вытащить девочку из кровати, но вдруг остановилась, подняв руку над ее головой. Сэл издала жуткий стон и согнулась пополам. Ее живот громко заурчал, и она побежала в туалет.

В течение следующих нескольких часов девочки сидели в постели с открытыми окнами и слушали, как Сэл стонет, матерится и кричит от боли в туалете. Аннабель не знала, как Заку это удалось. Позже, много лет спустя, Зак рассказал, как у него получилось насыпать несколько чайных ложек в термос с чаем, который Сэл всегда брала с собой на дежурство.

«На самом деле история ужасная», – размышляла Аннабель годы спустя. У многих детей были более счастливые воспоминания о смешных ситуациях.

Но той жаркой летней ночью, слушая, как Сэл корчится на унитазе от боли, каждый ребенок, пострадавший от ее жестокости, почувствовал, что в мире есть справедливость.

Аннабель никогда никому не рассказывала эту историю про Зака и стручки сенны. И секреты Кейси она тоже хранила при себе.

Даже теперь, когда и Зак, и Кейси были мертвы.

50

Четверг, 9 марта 2023 года

Эрика побрела домой по темным улицам. Голос Игоря звучал очень подавленно, и ему не стоило оставаться одному. Поэтому она решила купить рыбу в кляре с картошкой фри и вернуться к нему домой, где они могли бы все обсудить. Завернув за угол, она увидела запотевшие витрины «Уэтерби», и в нос ей ударил божественный запах свежей жареной рыбы и картошки фри. В кафе было многолюдно, и очередь ожидающих доходила до дверей. Эрика встала за мужчиной с маленьким мальчиком, которых часто здесь встречала.

– Холодный выдался вечер, не правда ли? – завел разговор мужчина, потирая руки.

– Да. Надеюсь, что весна не за горами, – ответила Эрика.

Мужчина был молод, ну, по крайней мере, молод для Эрики, лет сорока, и в плоской кепке. Маленький мальчик был закутан в пальто, на нем были толстая шерстяная шапка и варежки, а его щеки раскраснелись от холода. Очередь продвинулась вперед, и Эрика смогла закрыть за собой дверь, окунувшись в духоту помещения. Она подумала об Игоре и его страхах потерять Тома и попыталась вспомнить, есть ли у нее какие-нибудь знакомые, которые могли бы помочь с вопросом опеки. Суды по семейным делам известны своей секретностью, но, конечно, в возрасте Тома до этого не дойдет. Эрика задумалась, с кем бы он остался жить, если бы ему пришлось делать выбор.

«Уэтерби» – старомодная британская закусочная с длинной столешницей из зеленого пластика, рядом с которой стояла большая серебряная фритюрница со стеклянной полкой, куда ставили рыбу в кляре, чтобы стекало лишнее масло.

Очередь двигалась довольно быстро, и когда мужчина, стоявший впереди, сделал заказ, он приподнял маленького мальчика, чтобы тот посмотрел на рыбу.

– Это морской червь? – указал на стекло мальчик.

– Нет, это сосиски в кляре. Сосиски делают из свинины.

– Маленькая свинка Пеппа? – Он повернул голову, чтобы посмотреть на отца.

– Вся наша рыба и свиньи умирают от старости после долгой и счастливой жизни, – сообщил пожилой мужчина за прилавком, опуская свежее рыбное филе в форму для теста.

Мальчик оглянулся на своего отца, и тот кивнул в знак согласия.

– А сколько лет свинке Пеппе?

– Четыре или пять. У Пеппы впереди еще долгая счастливая жизнь, – ответил папа, взглянув на Эрику, она кивнула и улыбнулась.

Подойдя к стойке, Эрика заказала две порции трески с картофелем-фри с зеленым горошком и две банки газированного лимонада из одуванчиков и лопуха. Пока она расплачивалась и забирала прозрачный пластиковый пакет с завернутым в бумагу заказом, ей пришло сообщение от Игоря.

Меня только что срочно вызвали на ночную смену. Поговорим завтра.

Когда Эрика вышла из закусочной, в лицо ударил холодный воздух. Хотя она понимала, что не виновата в сложившейся с Томом ситуации, Эрика все равно чувствовала себя негодяйкой. Ее жутко угнетало то, что она забыла забрать мальчика из школы, но это было непреднамеренно, и она не лгала, что забыла. Том, казалось, ее простил, чего нельзя было сказать об Игоре. Нет, по факту дело было не в ней. Игорь сильно расстроился, и ему проще было выместить свою злость на ней, чем на других людях в его жизни.

И вдобавок ко всему события сегодняшнего дня все еще не давали ей покоя. Она вспомнила беседу с Кирсти и Эллой. Что, если никто не знал, как выглядела Аннабель? Что, если даже в отеле камеры засняли ее только в гриме? Что, если Джессика была единственной, кто видел настоящее лицо Аннабель? Все записи камер видеонаблюдения, на которых она появлялась в гриме, оказались бесполезными. Все, что рассказали Кирсти и Элла, помогло составить хронологию событий, и на этом все. Да еще этот Невилл Ломас – что за невезение. И Терри Девилль, казалось, отошел на второй план, хотя он был такой же важной частью ее расследования.

Эрика замедлила шаг и заметила, что проходит мимо дома Айзека. Он жил в тихом переулке, в стороне от пустыря. Свет горел только в его доме. Решив нанести неожиданный визит, Эрика нажала на звонок.

Айзек открыл дверь. Он был в темном спортивном костюме и с босыми ногами, а его длинные черные волосы были растрепаны и заправлены за уши.

– Ты занят? У меня тут треска с картошкой фри, – предложила Эрика, демонстрируя пакет.

– Ого. Вот это вкуснятина. А я как раз подумывал о банке печеных бобов, так что ты вовремя, – улыбнулся Айзек. Он отошел в сторону, пропуская Эрику.

– В последние несколько дней от тебя ничего не было слышно.

Айзек закрыл