– Зря отказываетесь, это место таинственное и загадочное. Называется Иософатова долина. Она упоминается в Ветхом Завете, но находится не в Иерусалиме, а именно здесь. – Леха обвел рукой покосившиеся от времени могилы. – Здесь встречаются захоронения десятого века.

– Нам нужен Герасимов. Может, он к родителям поехал? Можешь адрес дать?

– Дать-то дам, только его там точно нет.

– И все-таки… – мягко надавил Иван.

– Тут до сих пор хоронят? – поинтересовался Федор. – Я видел могилу две тысячи второго года.

– Нет, – Леха покачал головой, – это кенотафы, надгробия, которые ставят караимам, умершим и похороненным за тысячи километров от Чуфут-Кале.

– Караимы? Кто это? – спросил Федор.

– Лично мне больше нравится легенда о том, что караимы – потомки хазаров, тех, кому собирался отомстить вещий Олег. Среди них попадались по-настоящему отважные люди.

– Адрес, – напомнил Рыбак, которого мрачная энергетика кладбища вовсе не настраивала на экскурс в древнюю историю, хотя Асе наверняка здесь понравилось бы. Стоило подумать про Асю, как тут же вспомнилась умершая дочка Тохтамыша. Вопрос слетел с языка сам собой: – А девочка, Джанике-Ханым… Отчего она умерла?

– Девочка? Джанике-Ханым? – Леха завис. – Типа, она…

– Заболела? – подсказал Лебедев.

– Типа… – Леха запустил пятерню в солому волос, и это простое движение вызвало выброс информации, почерпнутой на семинаре повышения интеллекта у Кирилла Герасимова. – Так она не девочка была, когда умерла. Ей было пятьдесят семь лет. Она пережила отца, мужа, в сопровождении трехсот всадников совершила паломничество в Мекку, что для женщин тогда было невероятным событием.

– Пятьдесят семь лет? – Рыбак с облегчением выдохнул. – Да по тем временам она была практически долгожительницей. Так что с адресом родителей Герасимова?

Было видно, что Лехе ужасно не хочется говорить, но спорить с Рыбаком он не решался и адрес назвал.

– Проводишь? У нас машина внизу, – предложил Иван.

– Нет. – Леха яростно замотал головой. – Я туда, типа, ни ногой.

– А сокровища? Есть тут сокровища? – спросил Лебедев.

– Кира всегда находит. В основном монеты. Серебряные, реже золотые. Черепки всякие. У него чутье на клады. Идет, идет, потом остановится, копай, говорит, Леха. Нет, конечно, у него был металлоискатель, но самый простецкий. Это он клиентам втюхивал, типа, что нужно дорогостоящее оборудование. Некоторые велись, деньги присылали. А на самом деле все клады, что мы с ним нашли, они, типа, неглубоко сидели. Конечно, чаще ерунду всякую находили, но иногда… – Леха махнул рукой. – Пошел я, типа. Раз Гера не пришел, значит, типа, не срослось с Кулаковым. А просто так сюда тащиться ему, типа, не резон. Буду ждать звонка. Прощевайте.

Он развернулся и пошел в глубь кладбища. Иван с Федором смотрели ему вслед. Пройдя метров десять, Леха обернулся:

– Вы там с папашей Геры поосторожнее. Он, типа, может и с лестницы спустить.

Глава 46

– Ну что, типа? – спросил Лебедев, когда тщедушная фигурка искателя кладов растворилась между деревьями. – Поедем к родителям?

– Типа, – подтвердил Рыбак.

Несмотря на неудачу и мрачный пейзаж, настроение у него было приподнятым. Дочка Тохтамыша пережила отца, значит, и у их с Асей дочурки все будет хорошо. Или нет, как там заявил неутомимый говорун Лебедев? Не будет хорошо, а просто: все хорошо. Сейчас и у вас, и у нас все хорошо. Да?

Дом, в котором прошло детство Герасимова, выглядел не очень хорошо. Даже совсем плохо. Синяя краска на деревянных окнах облупилась, стены почернели то ли от непогоды, то ли от старости, забор покосился, а крыльцо казалось таким ветхим, что довольно крупный, хотя совершенно нетолстый Рыбак не рискнул на него подниматься. Крикнул снизу:

– Хозяева!

Некоторое время ничего не происходило. Затем дверь распахнулась. На пороге стоял совершенно седой старик в пузырящихся на коленях штанах и расстегнутой телогрейке, под которой виднелась матросская тельняшка.

– Что надо? – неприветливо спросил он.

– Здравствуйте! – не обращая внимания на холодный прием, вежливо произнес Иван.

– Здрасте! – эхом отозвался Лебедев.

– Мы разыскиваем вашего сына, Кирилла Герасимова. Он, случайно, не приезжал? – продолжал Иван.

– Нет у меня сына! – буркнул мужчина, сделал шаг назад, и дверь с грохотом захлопнулась перед носами сыщиков.

– Подождите, – сказал Иван, обращаясь к двери, – нам сказали…

Дверь распахнулась.

– Убирайтесь! – Глаза старика горели от гнева. – Нет у меня никакого сына. Был, да умер.

– Когда? – Иван таки рискнул подняться на крыльцо и во избежание очередного захлопывания двери вставил ногу между ней и косяком.

– Убери лапу! – взревел мужчина. – А то останешься без нее.

– Уберу, – пообещал Рыбак, – только сначала мне нужно убедиться, что вашего сына здесь нет.

– Может, у тебя и бумага соответствующая есть?

– Бумаги нет, есть договор с его супругой, в котором она поручает нам с напарником найти ее мужа.

– Даже если так, это последнее место, где этот прохвост может объявиться. Когда-то он бросил нас с матерью на произвол судьбы, когда мы, по его милости, остались без копейки денег. Сейчас бросил жену. Это очень на него похоже.

– Роман, извините, не знаю вашего отчества, помогите, пожалуйста. Может, вы знаете, где он может находиться?

– Роман Михайлович я. А насчет Кирилла – не знаю и знать не хочу! – отрезал отец Герасимова. – Проваливайте, а то уже всю избу выстудили!

– Ты бы пустил гостей в дом, Рома, нехорошо людей на пороге держать, – вдруг раздался из-за двери голос. Был он тихим, но с таким большим количеством металла, что вызывал уважение и потребность безоговорочно подчиниться.

Герасимов-старший вздохнул, лицо его приобрело выражение крайнего недовольства, но спорить со своей половиной он не решился. Отступил назад и буркнул неприветливо:

– Входите, коли так.

В полумраке узкого коридорчика Рыбак разглядел невысокую худенькую женщину в синем спортивном костюме, зябко кутающуюся в черный платок с большими алыми розами.

– Я мама Кирилла, Анастасия Егоровна, – сказала она, протянув Ивану руку.

Ладонь оказалась теплой и мягкой.

– Иван. Это мой напарник, Федор.

– Вы проходите, проходите.

На полу лежала изрядно потертая дорожка, бордовая с зелеными полосами по краям. Иван покосился на свои ботинки. Они и до похода в горы не могли похвастаться чистотой, а теперь и тем более. Стащив обувку, он поставил ее аккуратно возле стены и взглядом приказал Лебедеву поступить аналогичным образом.

– Что на этот раз натворил мой сын? – спросила женщина, когда они оказались в небольшой комнатке. Свет, падающий сквозь единственное окно, освещал овальный стол в окружении стульев, диван, покрытый гобеленовым покрывалом, низкий шкаф с книжками в тонких обложках и красный ковер на полу. Все было довольно старым, но чистым.

– Он пропал, – ответил Иван. – Его жена очень переживает. Поручила нам разыскать его.