— Егор, есть директива! Эта информация, про то что вы раскопали, никуда не должна просочиться. Это гриф «Совершенно секретно». Это понятно?

— Безусловно. Но учитывая тот факт, что обнаружила всё это сотрудница хорошо известного нам агентства, попахивает разглашением.

— С неё уже взяли подписку, не волнуйся. И потом она в таком шоке, что вряд ли в ближайшее время вернётся к расследованию.

— Ага, — вздохнул Малинин, — вы её плохо знаете.

— Да нет, Егор. Всё зашло настолько далеко, что Софье и всем сотрудникам их агентства выдан официальный судебный запрет на любое участие в деле. До конца расследования она тебе даже звонить не может.

— Ну хоть какие-то радостные новости, — еле слышно сказал Малинин и вдруг почувствовал, как сквозь душевную пустоту стал прорываться неприятный скрежещущий звук. Хотя внутренне он прекрасно понимал, что эти странные отношения нужно заканчивать.

— Так что с моей просьбой? — сделав глоток эспрессо, спросил Денис.

— Попробуй сначала посоветоваться на удалёнке. Покажи анализы, выскажи свои мысли, может быть, тебе будет достаточно такого общения.

— Мне не нужно подтверждение моей работе, — с некоторым вызовом сказал Денис. — Мне нужно мнение нескольких специалистов, чтобы потом не тратить время, если мне кто-то скажет, что я тут сказки рассказываю. Ладно, вы все люди умные. Свои соображения я высказал. А сейчас я на капельницу и посплю сутки, потом выслушаю ответ. Надеюсь, ничего не произойдёт в ближайшее время.

Медикамент стремительно встал и вышел, Касаткин с Малининым проводили его взглядом, потом посмотрели друг на друга, и генерал произнёс:

— Куда он пошёл?

— На капельницу, потом спать, — Малинин вздохнул. — Андрей Михайлович, мы столкнулись не просто с сектой. Это хорошо организованная ОПГ и, если честно, я даже не представляю, с чем можно там ещё столкнуться. Поэтому моя рекомендация — дать Денису в помощь тех специалистов, которые ему нужны. Я думаю, у нас будут тома и тома обвинительных дел. По-хорошему, я бы уже сейчас привлёк к работе следователей, которые будут искать документальные недочёты в нашей работе, чтобы потом было не подкопаться.

— Почему-то сейчас мне стало немного легче, — выдохнул Касаткин. — Теперь я точно уверен, что полковник Малинин знает, куда идти, — генерал-майор снова глянул на часы. — Всё, Егор, у меня совещание. На связи.

* * *

Из Карельска Софья уезжала с тяжёлым сердцем. После кошмарной ночи, она больше никого не видела из команды Малинина, к ней лишь явился какой-то служитель закона, дал ознакомиться с предписанием, получил расписку и прежде чем исчезнуть посоветовал обратить внимание на пункт, обязывающий Соню покинуть территорию Карельска и одноимённый район и не возвращаться до окончания следствия. Софья попыталась обратиться к своим прежним контактам, но её сухо и вежливо отшил секретарь, и она поняла, что её полевая работа закончилась.

— Зоя, — Соня набрала рабочий номер, — я скоро приеду в Питер. Меня больше не допускают к делу. Я думаю, нужно подключать наши верхи.

— А я думаю, что тебе нужно просто успокоиться! — рявкнула Зоя. — Из-за твоей неуёмной жажды раскопать огромную кучу неприятностей, вчера у нас был обыск и чуть не закрыли к чертовой матери. Соня, ты в себе? Куча народу чуть без работы не осталась.

— Чего ты кричишь на меня? — Софья нахмурилась, собирая в сумку вещи. — Какой обыск? Ты о чём?

— Натуральный! С мужиками в масках и криками. Я чуть не описалась от страха. Что ты там такое раскопала, я не понимаю? Но очень тебя прошу никуда больше не лезть. Тем более что есть куча куда более безопасных запросов.

— Ладно, приеду, тогда и поговорим, — Соня повесила трубку, оглядела пустой офис и, подхватив коробку, побежала вниз по лестнице.

Дорога до дома была какой-то совсем грустной, Соня даже попыталась позвонить Малинину, но потом вспомнила, что в предписании было чётко написано об ограничениях на все виды общения.

— Ладно, приеду домой, ещё с юристами этот произвол обсужу, — проворчала она, подъезжая к своему подъезду.

Софья жила в старом доме, который было принято называть «сталинским». Это было крепкое строение, окнами выходящее на оживлённый проспект. Здесь было ещё несколько не расселённых коммуналок, в одной из которых жила Софья. Её соседями были совершенно несговорчивые граждане, которые не могли взаимодействовать друг с другом, и поэтому уже несколько лет Софья не могла осуществить свою мечту и получить хотя бы крошечную однокомнатную квартиру. В своё время, когда Сониного наследства хватило только на покупку комнаты, она решила, что самое выгодное вложение, это жилище под расселение, потому что тогда можно выгодно получить новое жильё. Но что-то пошло не так, и Соня не учла человеческий фактор и теперь делила кухонное и ванное пространство с нескольким семьями.

— Софочка, здравствуйте. Давно вас не было, я думала, уже съехали, — проплывая мимо девушки, заметила дородная Роза Ивановна, на ходу выдирая из чёрной паутины волос крупные красные бигуди.

— Добрый день, — тихо заметила Соня и, пройдя к себе, поставила коробку на стол, села на диван и только сейчас почувствовала смертельную усталость.

Все старания, как оказалось, были напрасны. Ведь теперь она даже поделиться не могла ни с кем своими соображениями. Всё что она могла — так это продолжать свои поиски, но только уже в гордом одиночестве. Кто для этого постарался, было совершенно непонятно. Полностью лишённая сил, она заперла комнату на ключ, достала из шкафа подушку, зарылась в кокон тёплого пледа и буквально провалилась в тяжёлое забытье сна. Сновидения выгребали весь моральный мусор из уголков памяти, насаживали страшные картинки случайной находки, прокрадывались глубже, и вскоре Соня хмурилась, стонала во сне и никак не могла выбраться из длинного мрачного коридора, из которого, как ей казалось, не было выхода.

Проснулась она только к вечеру. Сейчас Соне казалось, что она не только не отдохнула, но даже ещё больше устала, к тому же была зверски голодна. Открыв дверцу холодильника, Софья несколько секунд созерцала пустоту, потом вздохнула и вспомнила, что, когда уезжала, навела идеальный порядок: изжила все продукты, чтобы ничего не испортилось. Глянув на часы, она накинула куртку и через несколько минут уже шла по переулкам к магазину, где продавали более или менее сносную кулинарию. Ужинать в ресторане не было настроения, а для самостоятельной готовки отсутствовали силы.

Питерский летний вечер был тихим и уютным, люди толпами сновали по улицам, и Соня вдруг поняла, что сейчас в толпе ей хорошо, и она даже чувствует себя в безопасности, пожалуй, первый раз за долгое время. Ей даже не хотелось идти домой, но быстрые сумерки подтянули за