Я слегка приоткрыла дверь, но почти тут же поняла, что можно было не волноваться. Тетя Оливия и дядя Джей Ди спорили слишком громко, чтобы услышать меня.

– Ты уверен, что ничего не хочешь мне сказать? – Тетя шла в наступление.

– Ты же все знаешь, Оливия! Ты сама мне постоянно об этом напоминаешь. – Дядя был добродушным и веселым. Дядя был простым, как валенок: на девяносто процентов Джоном Дэвидом и только на десять – Лили. И даже сейчас в его голосе не было злости.

В нем слышалась только горечь.

– Давай я перефразирую, дорогой: у тебя имеются финансовые трудности, о которых мне следует знать?

– Не вмешивайся в это, Лив.

– Не называй меня так. – Тетя тоже говорила без злости. Ледяным тоном. – Я позвонила, чтобы уточнить сроки ремонта. Ведь просто смешно, что они возятся так долго. Представь себе мое удивление, когда мне ответили, что проект был остановлен в декабре.

– Я разберусь с этим…

– Приостановлен из-за нехватки средств.

«Она только что упомянула деньги, – подумала я. – Тафты не говорят о деньгах».

Я вспомнила аукцион – тот самый момент, когда Дэвис Эймс перебил ставку дяди и выкупил фамильный жемчуг. Старик что-то говорил про слухи.

Дядя Джей Ди не успел ответить на обвинение тети Оливии, а она не успела потребовать от него ответа – громко хлопнула дверь.

– Если вам позвонят соседи, – услышала я голос Джона Дэвида, – то знайте, та утка была заражена зомби-вирусом и она заслужила это.

Спор на кухне мгновенно стих.

– Иди-ка сюда, – крикнул в ответ дядя, – и расскажи нам об этой зомби-утке.

Я услышала, как Джон Дэвид вздохнул.

– Допустим, я напугал ее. Допустим, она загадила всю соседскую машину.

Решив, что это мой шанс, я открыла и громко закрыла дверь.

– Я дома! – крикнула я и сразу же бросилась к лестнице. Спасибо тебе, Джон Дэвид, святой покровитель девушек, переживающих последствия случайных прогулок голышом.

Я преодолела треть парадной лестницы, прежде чем услышала позади отчетливый кашель. Обернувшись, я увидела у подножия лестницы бабушку.

– Сойер. На пару слов?

Глава 54

Лилиан сперва налила нам по чашке кофе и только потом заговорила:

– Я не хочу, чтобы ты переживала из-за своих тети и дяди.

– Ладно. – Я сделала большой глоток, чтобы больше ничего не говорить, и бабушка повела меня на террасу перед домом, где висели садовые качели. Лилиан села и движением брови велела мне сделать то же самое.

– Оливия может найти выход из любой ситуации. Мне следовало меньше беспокоиться о ней. – Лилиан отпила из чашки. – И побольше о твоей маме.

С Рождества бабушка всего пару раз пыталась заговорить о моей маме.

– Я не собираюсь повторять ту же ошибку с тобой.

И тут я поняла, что попала в засаду. Она решила вмешаться в мои дела. Интересно, ее уже проинформировали о моей пробежке обнаженной?

– Вы с Лили помирились, – заметила Лилиан. Видимо, она еще была не в курсе. – Я рада это наблюдать. И я наблюдаю за тобой. Ты не спишь, Сойер. Ты мечешься по дому, как тигр в клетке. Тебя что-то беспокоит. Сейчас самое подходящее время рассказать, что именно.

Ой, даже не знаю, с чего начать. Мой отец, похоже, надавил на окружного прокурора, чтобы тот арестовал парня, которого подставила моя зловредная единокровная сестра, которая каким-то образом убедила нашего брата, который пытался поцеловать меня, что это он отправил брата того парня в кому.

– Все нормально, – ответила я.

– Сойер. – Бабушка выразительно посмотрела на меня. – «Великолепно» – это хорошо, «хорошо» – это нормально, а «хорошо» и «нормально» – это тихий ужас.

Уже не в первый раз я подумала о том, что Лилиан была бы весьма опасна в покере. И в шахматах.

– Что вы можете рассказать о семье Эймсов? – спросила я, чтобы отвлечь ее.

– Почему ты спрашиваешь? – Бабушка подняла кружку с кофе, спрятав за ней эмоции, которые мог вызвать мой вопрос.

Я твердо верила в абсолютную честность: говори то, что думаешь, думай о том, что говоришь, и не задавай вопросов, если не хочешь знать на них ответы.

А потом я стала Дебютанткой Бала Симфонии.

– У меня кое-какие проблемы с Кэмпбелл. – Я могла бы рассказать ей то, что шестью неделями ранее узнала от матери. Но я этого не сделала и даже сама не знала почему. – А на Рождество Уокер изо всех сил рвался поцеловать меня.

Лилиан даже бровью не повела.

– Никогда не доверяй парням Эймсов, – сказала она. – Они слишком красивы себе на беду и слишком амбициозны на беду другим.

«Амбициозный» – не совсем то слово, которое я бы использовала для описания Уокера. В отличие от сенатора.

– Вы делитесь личным опытом? – спросила я, особо не рассчитывая на ответ. Лилиан Тафт умела увиливать от вопросов так же искусно, как и использовать их в качестве оружия.

Но на этот раз она удивила меня.

– Мы с Дэвисом Эймсом выросли вместе. – Последовала долгая пауза, а затем она уточнила: – Не здесь.

Под здесь подразумевалось не географическое положение. Она имела в виду этот мир. Эту социальную стратосферу.

Это извращенное блистательное общество.

– Дэвис всегда был честолюбив, – задумчиво произнесла бабушка. – Он бы сказал, что это у нас общее. – Еще одна пауза, и она снова осторожно поднесла кружку с кофе к губам. – Место, откуда мы родом… Я всегда страшилась того, что Элли может оказаться именно в таком месте.

Лилиан крайне редко называла маму по имени. Обычно это были слова вроде: «твоя мама», «твоя мать», «моя дочь».

– Я сделала недостаточно, чтобы сохранить эту семью. – Бабушка смотрела на улицу. Мне было интересно, поняла ли она, что сменила тему, или, по ее мнению, все это было связано: ее прошлое с Дэвисом Эймсом, ее решение выгнать маму, скандал и то, что сейчас я сидела с ней на террасе.

Ты сделала все, что могла. Это то, что я должна была сказать, но во мне все еще жила прежняя Сойер. Я не стала лгать.

По крайней мере, я не стала лгать об этом.

– Ты поцеловала его? – внезапно спросила Лилиан. – Уокера Эймса?

– Я бы ни за что не поступила так с Лили!

И тут мне пришло в голову, что то, что Кэмпбелл рассказала мне – то, как она поступила с Уокером, – ударило бы по кузине в тысячу раз сильнее, чем по мне. Из-за лжи Кэмпбелл жизнь Лили треснула по швам.

– Я не рекомендую целоваться с мальчиками Эймсов. –