Обращаю внимание на двоих мужчин, выгружающих из кузова грузовика что-то напоминающее стекло – должно быть, плексиглас. Они несут его по пандусу в дом.

– Стелла? – Бет протягивает мне стакан с водой.

Странно, он гораздо легче, чем я того ожидала. Смотрю на него внимательно и понимаю, что в руках у меня не стекло, хотя выглядит похоже. Небьющийся акрил. Я это знаю, потому что видела акриловые стаканы в доме сестры Марко, той самой, что беременна в четвертый раз. Ей пришлось приобрести их, после того как дети перебили стеклянные. Эта современная деталь выбивается из стиля дома, словно застывшего во времени.

Снова перевожу взгляд на грузовик. Он наполнен большим количеством крупных прямоугольных листов плексигласа. Как раз хватит на все окна этого громадного особняка.

– Да, утро выдалось оживленное. А Роуз еще нужно сделать уроки.

– Уроки? – эхом повторяю я.

Сегодня суббота. Не представляю, чтобы у третьеклашки было так много домашних заданий.

– Роуз на домашнем обучении, с ней занимается моя свекровь. Мы подумали, что лучше забрать ее из школы на некоторое время, учитывая все… – Голос Бет срывается. – Спасибо, что пришли.

Таким образом меня вежливо гонят прочь. Бет улыбается, но это лишь формальность, ее глаза непроницаемы. Нетипичное поведение. Обычно родители сильно заискивают передо мной, чтобы показать, что они компетентные и добрые. Или отзываются плохо о другом родителе.

Бет протягивает руку к моему стакану, хотя я сделала всего пару глотков. Безропотно отдаю его.

Затем она направляется к входной двери. Я неохотно следую за ней. Что-то в глубине души не дает мне покоя. Несколько подсказок суммируются в нечто пока непонятное для меня.

По пути к выходу я оборачиваюсь и смотрю на громадную изогнутую лестницу. Поднимаясь по ней некоторое время назад, я пристально разглядывала печальное лицо Роуз на снимках, из-за чего не заметила другого обстоятельства, сохранившегося в подсознании вплоть до настоящего момента. Кожу начинает покалывать, когда до меня наконец доходит, в чем дело. Фотографии вставлены в рамки без стекла. Я потираю пальцы, снова ощущая удивительную легкость акрилового стакана.

Теперь я обращаю внимание на детали, которых сразу не заметила. С потолков не свешиваются хрустальные люстры. Нет зеркал ни в комнате Роуз, ни в коридоре. Нет буфетов с застекленными дверцами. И рабочие меняют старинные оконные стекла на листы прозрачной пластмассы. В этом доме нет ничего стеклянного.

6

Я еду к воротам, и тут неожиданно из-за поворота появляется старый «ниссан-сентра», глушитель которого грохочет, словно кто-то стреляет из ружья. Я выворачиваю руль вправо, чтобы избежать столкновения, и резко торможу. Водитель «ниссана» тоже пытается маневрировать, но из-за скорости вдвое выше моей ему приходится сильно выкручивать руль, поэтому он пробуксовывает на траве под углом сорок пять градусов и наконец останавливается.

Так и тянет показать ему средний палец! Но возможно, этот человек владеет необходимой мне информацией, поэтому я глушу двигатель и с улыбкой выхожу из машины.

– Вы в порядке? – спрашиваю я, замечая, что шины «ниссана» проделали глубокие борозды в траве.

Водитель не отвечает. Голова опущена на руль, глаза закрыты. На мгновение мне становится страшно: вдруг он ранен? Тут он поднимает голову.

Я быстро окидываю его оценивающим взглядом: молодой человек лет двадцати пяти, по-своему привлекательный. Осветленные волосы, черные у корней, пара тату на руках. Судя по машине и одежде, он принадлежит к рабочему классу, но профессиональный опыт научил меня не делать поспешных выводов.

Он смотрит мне в глаза, включает двигатель, собираясь уехать. Но я не хочу его отпускать и поэтому без раздумий бросаюсь наперерез машине.

Он сверлит меня сквозь лобовое стекло своими воспаленными глазами, и я едва не отскакиваю, заметив в них ярость.

Но если бы я была пугливой, то не справлялась бы со своей работой. В жесте примирения выставляю ладони перед собой и снова улыбаюсь:

– Есть минутка?

Он резко замахивается, однако вместо того, чтобы посигналить, сильно ударяет по рулю и, вероятно, отбивает себе пальцы. И все-таки опускает стекло:

– Чего надо?

Да, этот парень явно не учитель музыки. Дело не только в том, что он не бережет руки. Ни за что не поверю, что семья Баркли может нанять столь неуравновешенного преподавателя. Тогда кто он?

Я подхожу к дверце машины:

– Привет, меня зовут Стелла Хадсон. Я здесь по назначению судьи, рассматривающего бракоразводное дело. Буду помогать Роуз.

Парень запрокидывает голову, слушает.

– Не против, если задам пару вопросов?

Он не отвечает ни «да» ни «нет».

– Что связывает вас с семьей Баркли?

– С этими? Ничего! – презрительно бросает он.

Задаю следующий очевидный вопрос:

– Так что вы здесь делаете?

– Знаешь, они не приглашали меня на званый ужин. Я приехал, чтобы забрать вещи Тины, ее предки попросили.

Никогда не видела фотографии бойфренда погибшей, но уверена, что передо мной именно он. Пытаюсь выудить из памяти его имя: Пит, точно.

– Вы с ней встречались? С няней.

Он снова колотит по рулю, на этот раз кулаками:

– У нее есть имя! Почему никто не называет ее по имени?

Он прав.

– Тина де ла Крус, – говорю я.

Кажется, Пит немного смягчается, но кипящий внутри его гнев еще не улегся. Гнев – вполне естественная реакция в тот период, когда человек скорбит о близких, но в данной ситуации все намного сложнее: Тина была подружкой Пита, при этом спала с Иэном Баркли и забеременела от него.

Я отмечаю, как тяжело дышит Пит и как напряжено его мускулистое тело. Всем своим видом он противоречит окружающей идиллии. Вдалеке, на лугу, за деревянной изгородью пасутся две лошади: темно-гнедая и серая в яблоках. В мягком воздухе ранней осени витает аромат свежескошенной травы.

Сопоставление меня поражает. Каждая деталь особняка Баркли с семью спальнями и ухоженного поместья в целом продумана безупречно. А каждый человек, которого я здесь встретила, глубоко травмирован.

– Значит, вы приехали за ее вещами? – повторяю я, и в моей голове вертится одна мысль.

Он коротко кивает.

– Удастся уложить все в машину? У «ниссана» маленький багажник.

– Там всего пара сумок и коробок, – отвечает Пит. – Ну, они так сказали маме Тины.

Вероятно, это ее вещи и косметика; может, еще несколько книг и памятных подарков. Такие, как Баркли, точно обустроили бы комнату няни, чтобы та не приволокла с собой старый матрас, не подходящий к интерьеру туалетный столик и прикроватную тумбочку.

Нужно, чтобы Пит разговорился: он хорошо знал Тину. Конечно, у нее были от него секреты, но иногда она