Именно – шкурками. Трупами бедных белок.

Фрэнк явно спланировал это заранее. Работая при свете луны, они перенесли скрюченное тело девушки из багажника в яму (если Фрэнк сам затащил ее в грузовик, задался вопросом Рэнди, то почему он должен был помочь вытаскивать ее оттуда?). Бетон был уже замешан и готов (когда только Фрэнк успел это сделать?), и они вылили его поверх девушки, заполняя яму, затем всю опалубку, после чего аккуратно разровняли поверхность.

К этому времени Рэнди уже абсолютно протрезвел. Он был трезв и напуган. Несмотря на слова Фрэнка, бетон не мог застыть к утру. Пройдет не меньше двух дней, прежде чем цемент высохнет достаточно, чтобы можно было нанести еще один слой. А что, если за это время какой-нибудь любопытный мальчишка заглянет на стройку и сунет туда палку или что-нибудь еще? Что, если тело обнаружат?

Фрэнк как будто знал, о чем Рэнди подумал.

– Все будет в порядке, – заверил он. – Не переживай! Пойдем.

– Я просто…

– Все будет хорошо. Поверь.

И все было хорошо. Цемент высох. Они поставили столбы и добавили еще один слой. Затем приступили к стенам и проводке, и, как и обещал Фрэнк, никто ничего не узнал.

Примерно через месяц это повторилось.

Опять ночной стук в дверь. Опять тело ребенка в кузове грузовика. На этот раз – мальчика. К этому времени в доме уже начали устанавливать гипсокартон, так что спрятать тело мальчика под полом было невозможно.

Однако у Фрэнка был план.

Он уже арендовал котелок с гудроном, хотя до начала работ по крыше оставалась как минимум неделя, и разогрел его.

– Мы просто бросим его туда, – сказал Фрэнк. – Пусть кипит неделю или две. К тому времени от него ничего не останется, а что останется – тем и будем черепицу приклеивать.

Рэнди не задавал вопросов в первый раз, не задал их и сейчас. Они вынесли ребенка – четырех или пяти лет, его глаза безучастно смотрели в пустоту, из ушей стекали засохшие струйки крови, – уложили в котелок с гудроном, закрыли крышку и дали телу сгореть.

«Кто были эти дети? – задавался вопросом Рэнди. – Почему Фрэнк убил их?» Рэнди не знал, да и не хотел знать. Но работа на Фрэнка становилась слишком тяжелой, и ему нужно было найти выход. Если бы все зависело от него, он бы просто ушел и перебрался в другую часть штата или даже в другой конец страны. Но по условиям его условно-досрочного освобождения он не мог покинуть этот район. Да и вряд ли его старенький грузовик проехал бы больше шестидесяти миль не сломавшись. И…

…он боялся Фрэнка.

Это была главная причина. В этом не было логики – вряд ли Фрэнк стал бы упускать оплачиваемую работу, чтобы разыскивать легко заменимого подельника? Но Рэнди чувствовал именно так. В этом человеке было что-то не то. Конечно, Рэнди нравились маленькие девочки. Ему даже нравилось быть грубым с маленькими девочками. Но Фрэнк был злом совершенно иного уровня.

Фрэнк был по-настоящему жутким человеком.

Когда Фрэнк явился ночью в его трейлер третий раз, ребенок с ним был еще жив. Это была девочка, причем голая, и Рэнди это нравилось. Но он понимал, что Фрэнк собирается сделать, и от этой мысли ему стало плохо. Он был на волоске от гибели, и впервые ему пришла мысль попытаться убить Фрэнка. Он мог бы спасти девочку, стать настоящим героем, рассказать копам о двух других детях, и…

– О чем задумался, парень? – мягко спросил Фрэнк, глядя на него так, будто знал каждую его мысль.

Сделав глубокий вдох, Рэнди попытался улыбнуться.

– Думаю о том, какая она… милая.

– Была, – сказал Фрэнк и свернул ей шею. Раздался громкий треск, и ребенок с кляпом во рту обмяк. – Можешь делать с ней все, что захочешь, а потом мы замуруем ее в моем подвале.

– Я не могу ничего с ней сделать, – закричал Рэнди. – Она мертва!

Фрэнк пожал плечами.

– Тогда мы ее просто уберем.

Он не хотел. Он не хотел иметь с этим ничего общего. Но выбора у него не было. Они были подельниками.

Фрэнк позаботился об этом.

В следующие несколько месяцев они «убрали» еще троих детей. Одного замуровали в стене дома, который ремонтировали, а двух других покрыли штукатуркой и оставили в подвале Фрэнка. Там они стояли, словно статуи у стены, рядом с двумя предыдущими. Часть его души жаждала, чтобы их поймали и покончили с этим раз и навсегда. Но другая, куда более пугающая часть начинала находить в этом извращенное удовольствие. О пропавших детях писали в газетах, говорили по телевидению. Последний случай даже попал в национальные новости, как пример большой и пугающей тенденции в современной Америке. Рэнди удивляло, как легко им с Фрэнком удавалось избегать наказания за такие отвратительные поступки, тогда как его самого когда-то так быстро поймали за куда менее серьезные вещи. Очевидно, Фрэнк знал что-то, чего не знал он. Возможно, именно скрытность и кажущаяся простота действий Фрэнка не позволяли правосудию дотянуться до них обоих.

Хотел ли он по-прежнему быть пойманным? Рэнди уже не знал.

Но рядом с Фрэнком его не покидало беспокойство. И если бы подрядчик погиб в результате несчастного случая на стройке или попал в автокатастрофу, Рэнди определенно не пролил бы ни слезинки.

Он крепко спал, ему снился привычный уже сон – кошмар, в котором мать избивает его бейсбольной битой, – когда его разбудил дикий стук в наружную стену трейлера. Шум раздавался такой, будто кто-то бегал вокруг и не переставал колотить по стенам.

– Придурок, – пробормотал Рэнди. – Опять? С меня хватит!

Он вскочил с кровати все еще в нижнем белье и поспешил в гостиную, прихватив топор, который держал как раз для таких случаев. Он распахнул дверь, готовый атаковать, кто бы там ни был.

Резкая и ужасная боль ударила его в живот, и в тот же момент он услышал знакомый щелчок поршня пневмонейлера. Рэнди опустил взгляд вниз и увидел торчащий из своего живота длинный гвоздь, вокруг растекалась кровь, пропитывая футболку и капая на боксеры. Еще один щелчок, еще один ужасный удар боли – и другой гвоздь торчит уже из правого бедра.

Те первые два гвоздя были выстрелены намеренно с замедленной скоростью, но теперь гвозди