– Вы не ревнуете?

Но профессор уже взял себя в руки и повторно вывести его из себя у Вербина не получилось.

– Феликс, вы ведь явно не дурак и у вас нет причин злить меня. – Пелек покачал головой. – К чему этот вопрос?

– Простите, Михаил Семёнович.

– Извинения приняты. – Пелек сделал глоток остывшего чая.

– Что скажете о её книге?

– Это стало… неожиданным.

– Вам Таисия тоже ничего не рассказывала? – искренне удивился Феликс.

– Ни слова.

– Вам не кажется это странным?

– Тая обожает сюрпризы. А тут у неё получился всем сюрпризам сюрприз.

– Вы не обиделись?

– Тая хотела доказать, что является самостоятельной и самодостаточной женщиной, способной сделать нечто значимое и добиться чего-то большего. И она доказала. Книгу очень тепло приняли читатели. И теперь ею заинтересовались кинопроизводители. Я очень горжусь своей девочкой и жалею только о том, что Володя этого не увидел.

– Она молодец, – согласился Вербин.

– Именно.

– Не знаете, как ей пришла в голову идея написать книгу?

– Полагаю, как всем прочим писателям.

– То есть вы не спрашивали?

– Спрашивал, Тая ответила примерно так.

– А почему именно эта тема?

– Триллеры всегда в цене, Феликс, вам ли не знать? – Теперь он снова смотрел Вербину в глаза.

– Я их оцениваю иначе.

– Профессиональная деформация?

– Можно сказать и так.

Пелек иронизирует? Шутит? Или разговор его утомил? Скорее, последнее. Вопросы заданы, а на те, которые не заданы, будут получены столь же обтекаемые ответы. Можно уходить, но Вербин пришёл сюда не за ответами. Ему нужно было посмотреть и оценить человека, о котором ему не хотели рассказывать ни Таисия, ни Карина.

– Не обижайтесь, Феликс, в моей жизни очень мало любопытных событий, и визит любого интересного человека, а вы весьма интересный для меня гость, делает меня немного игривым.

– Интересный, потому что редкий?

– Совершенно верно, – согласился профессор. – До сих пор ваши коллеги старались держаться от меня подальше. Вы ведь знаете, кто я?

– Доктор экономических наук.

– Обладатель Государственной премии. Трёх. И нескольких государственных наград. И это далеко не всё, чем я могу похвастаться.

– Поздравляю.

– Феликс? – Судя по всему, Пелек ожидал другого ответа. – Мне показалось или я действительно уловил в вашем голосе иронические нотки?

– Когда вы говорили о премиях и наградах, я почему-то вспомнил состояние нашей экономики.

– Ах, вот вы о чём… – Замечание Вербина профессора не смутило и не задело. – Знаете, всю карьеру меня преследовало одно и то же проклятие: люди прислушивались к моим советам, наставлениям, но, как ни старались, не могли их реализовать. Претворить, так сказать, в жизнь.

– А вам удалось воспользоваться собственными советами?

– Вы зрите в корень, Феликс. Удалось. – Пелек демонстративно оглядел комнату: антикварная мебель, не разрозненные предметы, а со вкусом подобранная коллекция; картины, без сомнения, подлинники; серебряный поднос, на котором Алла Николаевна подала чай. – С моей личной экономикой всё очень хорошо.

– Я обратил внимание.

– Кстати, с преступностью у нас в стране тоже так себе, – не удержался от ответного укола профессор. – Но я вам на это не намекаю.

– Я спокойно отношусь к критике.

– Привыкли?

– Умею оставлять за собой последнее слово.

– Прекрасное качество.

– Спасибо. – И, не позволив Пелеку вернуться в разговор, продолжил: – Слышал, вы преподаёте?

– Последние годы это моя единственная отдушина, – с лёгкой грустью сказал профессор. – Преподавание позволяет мне оставаться в тонусе: изучать современные идеи, улавливать тенденции… Вы в своё время не сообразили прикупить биткоинов?

– У меня не было настолько хорошего советника.

– Спасибо на добром слове. Я купил, когда они стали стоить сто долларов и всем казалось, что это запредельно высокая цена для набора единиц и нулей. С тех пор набор единиц и нулей вырос в цене больше чем в тысячу раз. В удивительное время мы живём.

– Надеюсь, ваши студенты сумеют превратить его в хорошее.

– Я бы не был столь уверен.

– Почему?

– Хорошие времена не дают высокую прибыль.

– Кому?

– Тому, кто способен создавать обстоятельства, обеспечивающие максимально возможную прибыль.

– В личных интересах?

– Так ведь государство – это множество личностей, не так ли?

– И вы учите этому студентов? – прищурился Вербин.

– И ещё разным формулам, – улыбнулся Пелек. – Впечатлены?

– Я в экономике ничего не понимаю.

– Вы просто её часть, Феликс, одна маленькая единица. Впрочем, не маленькая – под вами есть ещё несколько единиц, не так ли? Или они нули?

Вербин понял, что старик осведомлён о его баре, но от комментариев воздержался.

– Я прочитал, что у вас великолепная библиотека.

– Где прочитали?

– Где-то в Сети.

– Я вроде там не появляюсь и ничем не хвастаюсь.

– Год назад вы рассказывали о своей коллекции в интервью на канале «Культура».

– Точно! – улыбнулся Пелек. – Гордыня… всё моя гордыня. Она обязательно будет наказана, как и любой иной грех. Да, Феликс у меня есть библиотека.

– Она здесь?

– Я отдал под неё четыре комнаты.

Возникла странная для этого разговора пауза: профессор смотрел на Вербина, явно ожидая продолжения, а Вербин с той же целью смотрел на профессора. Почти полминуты в гостиной царила тишина, а затем, не прерывая её, Пелек вопросительно изогнул правую бровь.

– Обычно коллекционеры любят показывать свои собрания, – улыбнулся Феликс.

– Я не хвастлив.

– Я понимаю.

– Не верите?

– Я принял ваш ответ.

Профессор побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, и Вербин понял, что ему вновь удалось вывести Пелека из равновесия. Одним простым вопросом о библиотеке. Это было странно. Это требовало осмысления.

– А если у меня нет времени? – спросил профессор. В его тоне впервые отчётливо прозвучало плохо скрываемое недовольство. – Или я не считаю вас достойным того, чтобы я тратил на вас своё время?

Вербин молча смотрел ему в лицо и едва заметно улыбался. Он знал, что выиграл этот раунд, осталось лишь зафиксировать победу и то, какой она будет: старик сдастся или сбежит с поля боя, чтобы не подпускать гостя к своим сокровищам?

Сдался.

– Поехали, – тихо произнёс Пелек.

В смысле, он поехал в бесшумном кресле, а Феликс последовал за ним. По широкому коридору, мимо другой гостиной, столовой, кабинета, ещё нескольких комнат, двери в которые были закрыты и оставалось лишь догадываться об их предназначении, они добрались до первого библиотечного зала. Именно зала – профессор поскромничал, назвав комнатой помещение в сорок квадратных метров, хотя оно и казалось меньше из-за большого количества книжных шкафов – до потолка, стремянки и нескольких изящных этажерок тёмного дерева. Мебель была подобрана со вкусом, создавая великолепно продуманное пространство, и её явно сделали на заказ. У дальней стены Феликс разглядел камин, над которым висели три мужских портрета, а рядом стояли удобнейшее гостевое кресло и журнальный