JW44: ЗРЯ ТЫ ИМ РАССКАЗАЛА. НАШИ ОТНОШЕНИЯ ДОЛЖНЫ ОСТАВАТЬСЯ ДЛЯ ВСЕХ ТАЙНОЙ.

Corareef12: Я знаю, прости. Что мне теперь делать?

JW44: ПРЕЖДЕ ВСЕГО НУЖНО СКАЗАТЬ ВСЕМ, ЧТО ПРО ОБЩЕНИЕ СО МНОЙ ТЫ ПРОСТО ПОШУТИЛА. МЫ ОБА МОЖЕМ ПОПАСТЬ В БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ. ТЫ КОМУ-НИБУДЬ РАССКАЗЫВАЛА ОБ ЭТОМ САЙТЕ И НАШЕЙ ПЕРЕПИСКЕ? А ЭЛЕКТРОННЫЕ ПИСЬМА КОМУ-НИБУДЬ ПОКАЗЫВАЛА?

Corareef12: Нет, никому. Честное слово.

JW44: ХОРОШО. ЕСЛИ БЫ ТЫ И ЗДЕСЬ ПРОКОЛОЛАСЬ, МЫ БЫ НЕ СМОГЛИ БОЛЬШЕ ОБЩАТЬСЯ. МНЕ ПРИШЛОСЬ БЫ УЙТИ НАВСЕГДА, ПОНИМАЕШЬ?

Corareef12: Понимаю. Честное слово. Я никому ничего не скажу. Только не уходи.

JW44: И ЗАБУДЬ ПРО ДЖОРДИН И ВАЙОЛЕТ: ОНИ ПЛОХИЕ ПОДРУГИ.

Corareef12: Наверное. Но все-таки других у меня не было, и я по ним скучаю.

JW44: Я ТВОЙ ДРУГ, КОРА. ТВОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ. ПОМНИ ОБ ЭТОМ. И Я ВСЕГДА ЗДЕСЬ И ГОТОВ ТЕБЕ ПОМОЧЬ.

Дело № 92–10945. Из дневника Коры Э. Лэндри

7 января 2018 года

Сегодня я пошла в школу, готовая заявить всем, что просто пошутила насчет Джозефа Уизера. Что хотела всех позабавить, но в итоге вышло не очень. Я собиралась сказать, что прошу прощения за пощечину и что у меня просто выдался очень плохой день.

За обедом я подошла к Вайолет, зная, что она, по крайней мере, не вытолкнет меня со скамейки. Села рядом, и бывшая подруга одарила меня тенью улыбки. Не слишком много, но все же лучше, чем ничего. Я развернула бутерброд, но есть так и не смогла. Все твердила про себя: «Скажи им, что пошутила про Уизера; скажи им, что пошутила про Уизера». Но не успела я открыть рот, как заговорила Джордин:

– Ой, девочки, а вы слышали про Кору Лэндри?

– Нет, а что случилось? – с фальшивым участием поинтересовалась Джемма.

– Так она же исчезла. Пф-ф-ф! Просто встала и пропала. Вот она была, и нету… – Джордин распахнула глаза и нахмурилась, якобы опечалившись.

Меня замутило.

– То-то я понять не могу, почему ее последнее время не видно, – задумчиво проговорила Кейли, как будто наконец решила для себя заковыристую загадку. – И где же она теперь?

Я с трудом сдерживала слезы.

– Возможно, блуждает где-то с Джозефом Уизером, ведь он же настоящий, – сказала Джордин. На меня никто не смотрел. – А ты, Вайолет? – спросила Джордин. Слезы капали на мой бутерброд, пропитывая хлеб. – Видела Кору в последнее время?

Я затаила дыхание.

Вайолет уставилась на свой поднос.

– Нет, не видела.

Никто со мной не разговаривает. Никто на меня не смотрит. Даже Вайолет. Как будто я призрак.

Томас Петит. 17 апреля 2018 года, вторник

– Клянусь, я ничего не делала Коре, – снова говорит Джордин Томасу, когда они уходят от Тесс. В палате они пробыли очень недолго. Томас собирался рассказать Тесс, что случилось с Корой на вокзале, но после неприятной встречи с ее родными так и не мог заставить себя завести об этом разговор. А Тесс, похоже, ничего и не заметила. Болтала как ни в чем не бывало.

Джордин пристегивается на сиденье.

– Да, мы обе злились друг на друга, но недолго. И быстро помирились. Не знаю, почему ее сестра говорила про меня такие гадости.

Томас обдумывает ее слова. Дети и правда постоянно цапаются. То и дело ссорятся по мелочам. Может, сестра Коры просто разволновалась, и это понятно. Их семье досталось. И разве мама Коры разрешила бы им навестить дочку, если бы Джордин глумилась над Корой? Правда, Джордин призналась, что иногда все-таки разыгрывала подругу и в депо тоже хотела подшутить над ней. Уже непонятно, чему и верить. Кроме того, Кора вроде была искренне рада видеть Джордин. Разве она вела бы себя так, будь Джордин действительно настолько гадкой, как считает Кендалл?

– По-моему, Кора была очень рада тебе, – говорит Томас, выезжая с парковки.

– Ага, – хмыкает Джордин, но в голосе нет уверенности, только грусть.

– В чем дело? – Томас отрывает взгляд от дороги и смотрит на Джордин. – Думаю, Коре очень понравился твой подарок, как ты считаешь?

– Да, наверное. – Джордин пытается включить магнитолу, тянется к кнопкам, но Томас берет ее за руку.

– Скажи мне, девочка, – настаивает он.

– Просто… ее лицо… – Глаза Джордин наполняются слезами, и Томас чувствует облегчение. Наконец внучка проявляет настоящее сочувствие к подруге.

– Сейчас все выглядит плохо, но, когда заживет, она снова будет похожа на себя, я уверен, – утешает Томас. – Постарайся не тревожиться. В больнице очень хорошие врачи.

– Жаль… – начинает Джордин. – Как же мне жаль, что мы вообще высунулись из дому прошлой ночью. Что прихватили с собой дурацкий нож. Что просто не остались у Коры.

– Я знаю, дорогая, – говорит Томас и гладит внучку по ноге. – Ты усвоила трудный урок. Просто запомни его, когда в следующий раз отправишься к подруге с ночевкой.

– Бабушка, наверное, никогда больше не позволит мне ночевать у кого-то, – стонет Джордин.

– Скорее всего, – соглашается Томас, но без уверенности, и в голосе его слышится скорее любовь, нежели гнев.

Остаток пути обратно в Питч проходит в молчании, и, подъехав к дому, они обнаруживают припаркованную там полицейскую машину. Впрочем, зрелище вполне обычное. Полиция часто паркуется на Мейн-стрит, самой оживленной магистрали города. Томас останавливается у подъездной дорожки, и когда они с внучкой выходят, к ним направляется Бри Уилсон – сотрудница полиции, которая первой допрашивала Джордин.

У Томаса в груди вскипает тревога.

– Здравствуй, – с подозрением приветствует он капрала Уилсон. – Возникли новые вопросы к Джордин?

– На самом деле все серьезнее, мистер Петит, – говорит она и примолкает, словно пытаясь подобрать нужные слова.

– А в чем дело-то? – спрашивает Томас уже более решительно, с нажимом. Голова у него кружится от предположений.

Джордин стоит рядом и молчит.

Здесь что-то не так, говорит себе Томас.

– Мы только что из больницы. Навещали Кору. Они с Джордин славно провели время, не так ли, Джордин?

Та кивает.

Капрал Уилсон неловко переминается с ноги на ногу.

– Боюсь, мне придется отвезти Джордин в участок.

– Еще на одну беседу? – спрашивает Томас. – Не проблема. Джордин с радостью ответит на любые ваши вопросы. Мы все хотим выяснить, кто это сделал.

– Не сомневаюсь, что так и есть, –