и я немедленно подписала все бумаги. Ни на миг не пожалела о своем выборе. И все же день, когда я официально покинула «Девичник», так и остался худшим в моей жизни. Я перестала есть, перестала принимать душ, перестала о себе заботиться. Брук пришлось ко мне переехать, а это неестественно, когда младшая сестра отвечает за старшую. Брук было всего восемнадцать. Пять месяцев она спала на моем диване; следила, чтобы в холодильнике стояло молоко, а Дилан спал в чистых подгузниках. Наши отношения изменились навсегда. Я для нее до сих пор бомба замедленного действия, готовая взорваться в любую минуту.

Десять лет спустя Эллиот предложил представить мою выходку в зале для совещаний горячим протестом феминистки. Об этом и записал голосовое. Времена изменились, сказал он. Люди недовольны тем, как прежде относились к женщинам-знаменитостям. Посмотреть хотя бы на Бритни Спирс. Икона нервных срывов, которую ныне многие считают жертвой коварной системы. Публика стремится искупить грехи.

Поэтому, настаивал Эллиот, пришло время для правдивых мемуаров.

Вот в этом и крылась его великая идея. Не турне в честь моего возвращения. Не новый альбом. Отстойная книга о всяком старье. Ей дорога только на полку «По скидке!».

Идея провальная. Я вовсе не икона феминизма. В зале для совещаний я просто сорвалась. Покажите мне женщину, которая не злится. Покажите мне женщину, которая, несмотря на наращенные ресницы, крашеные волосы и «пляжную волну», не кипит от гнева из-за очевидной несправедливости своей жизни, а я покажу вам человека, который невнимательно смотрел.

Бросаю последний взгляд на изуродованную стопку книг по слежке, сгребаю обрывки бумаги в охапку и несу в мусорное ведро на кухне. Затем беру мочалку и аккуратно счищаю жижу с лица и волос. Убрав бо`льшую часть, я забираюсь в постель, накрываюсь одеялом с головой и лежу, как в гробике.

Не двигаясь, прислушиваюсь к шелесту собственного дыхания.

37

Шепердс-Буш

Суббота, 09:00

Просыпаюсь засветло. Часы на комоде показывают девять. Ура, дожила до субботы! Вчера мне удалось выбраться из постели ровно настолько, чтобы отвезти Дилана в школу и обратно, а затем отправить к Уиллу. Дальнейшие тридцать шесть часов собираюсь провести в кровати. Небольшой перерыв. Когда Дилан вернется домой в воскресенье, я восстану, как Лазарь, соберусь с силами и вернусь к жизни, только не сегодня.

Тело ноет от долгого лежания. Встаю, плещу в лицо водой, проверяю телефон. Два пропущенных звонка и сообщение от Дженни (Уехала на выходные, давай поговорим, когда вернусь?), плюс сообщение от Адама (Поехал в Бристоль на кроссфит. Поболтаем как-нибудь?).

Эти твари притворяются, будто не укатили на романтический отдых. Как они смеют! К тому же Адам так и не починил мой душ.

Бросаю взгляд на часы. Еще десяти нет. Куча времени впереди. Пожалуй, надо поесть.

Шагаю на кухню и выкладываю еду на поднос: органические чипсы «Планета тортилья», немного веганского сыра, банка халапеньо. Вытаскиваю все на тарелку и ставлю в микроволновку на полминуты. Вздрагиваю от уведомления на телефоне. Может, Дженни прислала простыню текста о том, как она неправа и как жалеет? Но нет. Аллегра приглашает всех, кто хочет немного иппотерапии, присоединиться к ней и Вулфи в Норфолке на следующих выходных. Знаю, сейчас трудное время, – добавляет она. – Надеюсь, все держатся молодцом.

Сигналит микроволновка; я несу свой «начо-пир» обратно в постель и ем голыми руками, и халапеньо обжигает уголки рта.

Только доедаю, как раздается звонок в дверь. Я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. Камера дверного звонка показывает лишь копну темных волос. Вдруг Дженни пришла извиниться лично? Молить меня о прощении.

Нажимаю кнопку на телефоне.

– Да? – спрашиваю я холодно, голосом первоклассной стервы.

Девушка поднимает голову, ищет чего-то глазами. Ей всего лет двадцать с небольшим; кожа восковая, волосы темные. В правой руке у нее полдюжины красных гелиевых шариков. Наверное, мошенница. Вроде людей, которые притворяются волонтерами из общества защиты животных, а сами натравливают на твой дом грабителей.

– С днем рождения! – пищит девушка и добавляет что-то на незнакомом языке. Русском? Польском?

– Ошиблись домом!

Придурочная.

– С днем рождения! – повторяет она. – Сюрприз!

– У меня не день рождения. Вы. Ошиблись. Домом, – медленно проговариваю я, держа руку на кнопке микрофона.

Чего она привязалась? У меня тут трагедия. Пусть валит отсюда.

Девушка недоуменно хмурится, но не уходит, снова нажимает на звонок. Динь-динь!

Ар-р-р!

– ОШИБЛИСЬ ДОМОМ! – кричу я в камеру, но вид у девушки по-прежнему растерянный. Со вздохом выползаю из кровати.

Вблизи девушка выглядит еще моложе. На ней серебристое пуховое пальто с искусственным мехом, а в руках дешевый чемодан на колесиках. Кажется, она удивлена моим появлением.

– Кто вы?

Английский безупречный, только легкий акцент.

– Кто я?! Это вы зачем звоните? Вы сама кто такая?

– Зофия. Можете звать меня Зо, – медленно произносит она. – Я пришла к сестре.

– Ошиблись адресом.

Зо достает из кармана куртки помятый красный конверт. Вроде праздничный, на Рождество.

– Сто восемьдесят четвертый дом?

Выхватываю конверт.

– Дайте посмотреть.

На другой стороне улицы колышутся занавески в доме мистера Фостера: старая жаба вылезает из норы, хочет поглядеть поближе. Я переворачиваю конверт.

– Кто вам прислал?

– Марта. Моя сестра. У нее день рождения. Я решила устроить сюрприз.

На ручке чемодана у нее багажная бирка.

– Прямо из аэропорта?

– Да, из Лутона. На трех автобусах ехала.

Ужас.

– Послушайте, Марта раньше жила в квартире сверху. С Адамом. У нас общая входная дверь, запутаться легко. Но Марта переехала. Сто лет назад.

Девушка хмурится.

– Не поняла?

– Марта здесь больше не живет, – помедленнее повторяю я. – Съехала.

Зо бледнеет.

– Что? Нет.

Дверь мистера Фостера приоткрывается. Не хочу опять говорить с этим чудиком, поэтому затаскиваю странную девушку в дом.

– Заходите, поговорим здесь.

Зо садится за кухонный стол, вцепившись в ручку чемодана, словно вся жизнь от него зависит. Девушка неловко ерзает, а взгляд ее блуждает по комнате.

– Слушайте, – с трудом сохраняю спокойствие я, – Марта, наверное, просто забыла дать новый адрес. Давайте поднимемся, спросим Адама… – я вспоминаю о его предательстве и отъезде на выходные.

Зо встает и меряет шагами кухню. Ее дешевые кроссовки скрипят по деревянному полу. Она поднимает полные слез глаза.

– Когда вы в последний раз видели Марту?

Пытаюсь вспомнить. Марта много лет жила в квартире наверху. Однако на таких, как она, редко обращаешь внимание. Красивая, но болезненно застенчивая. Из тех женщин, которые не столько ходят, сколько снуют с места на место. Когда они с Адамом расстались, я, в общем-то, ее забыла.

– Летом, наверное?

– В каком месяце? – волнуется Зо. – Пожалуйста,