Гай открыл лежавший на столе блокнот и начал читать, временами запинаясь при расшифровке собственного почерка. С подобной трудностью сталкивался и Рой Грейс, когда в бытность младшим сотрудником полиции собирал свидетельские показания, пока эта работа по большей части не перешла в электронный формат.

Когда Батчелор закончил, Рой едва удержался от победного жеста.

Среди биржевых маклеров принято записывать все телефонные разговоры с клиентами – на случай, если придется доказывать, что финансовый специалист действовал в полном соответствии с полученными инструкциями. Гай Батчелор только что зачитал расшифровку цифровой записи разговора между Раджем и Кассианом Пью, где тот настойчиво требовал, чтобы индиец уничтожил все упоминания о покупках, сделанных Пью на фондовом рынке за три года, предшествовавшие началу расследования. По всей видимости, Радж, перед тем как сесть в тюрьму, оставил эту улику у кого-то из родственников.

Если запись более или менее соответствует устному пересказу, это будет бомба.

Какое-то время Рой Грейс молча все обдумывал, а затем произнес:

– Одного не пойму, Гай. Зачем ты делишься со мной этой информацией?

Батчелор пожал плечами:

– По двум причинам, шеф. Одна личная, другая нет. Сперва о личной. Я обратился к помощнику главного констебля Кассиану Пью с просьбой выступить в суде в качестве свидетеля, дающего показания о репутации подсудимого. Пью так и не ответил, хотя я трижды отправлял запрос. – Он снова пожал плечами. – А во-вторых, я знаю, что он вам изрядно подгадил. Вы никогда меня не бросали. Помню, что вы сказали в суде, несмотря на все пережитое по моей вине. Таких слов я не заслужил, но считайте, что вы навсегда заручились моим уважением.

– Будь добр, Гай, до поры до времени подержи эти факты при себе. Хочу положить их на стол Элисон Воспер. Теперь она служит в столичной полиции заместителем помощника комиссара. Пью совершал эти преступления в бытность сотрудником лондонской полиции. Ну что, сделаешь мне такое одолжение?

– Конечно.

– Безмерно рад, что ты – не важно, по какой причине, – ввел меня в курс дела. – Грейс ненадолго задумался. – Скажи-ка, могу я при необходимости воспользоваться записями из твоего блокнота? Кстати, к тебе придут из лондонского отдела по борьбе с коррупцией. Пожалуй, в самом скором времени.

– Он ваш. – Батчелор подтолкнул блокнот в его сторону. – Забирайте. Не могу отделаться от ощущения, что за мной должок.

За много лет Грейса не раз спрашивали о профессиональном риске: доводилось ли чувствовать, что на карту поставлена твоя жизнь? И он отвечал: да, бывало. В последний раз это случилось, когда Грейс, преодолевая боязнь высоты, карабкался по отвесной внутренней лестнице брайтонской Смотровой башни, чтобы помешать потерявшему голову Гаю Батчелору спрыгнуть с высоты пятисот тридцати одного фута. На подъеме Роя подпитывал адреналин, но спускаться, зная, что стоит ослабить хватку, и ты устремишься навстречу неминуемой смерти, оказалось куда страшнее.

– Можно и так сказать, – согласился он и вскинул блокнот. – Считай, что долг выплачен. С процентами.

5

1 сентября, воскресенье

Рой Грейс вернулся на тюремную парковку, забрался в «альфу», приоткрыл окно, чтобы салон наполнился свежим воздухом, достал из кармана красный блокнот и приступил к чтению – вернее, кропотливой расшифровке записей, – чувствуя, что у него дрожат руки.

Закончив, он неожиданно понял, что прошло целых полчаса, а руки дрожат сильнее прежнего. Черт, если все это правда, можно считать, что помощник главного констебля Кассиан Пью взят с поличным!

Он завел машину и поехал домой. В голове царил полнейший кавардак. Грейс никак не мог решить, что делать дальше. Если информация в блокноте соответствует истине, в чем Рой почти не сомневался, и этот Радж, кем бы он ни был, передаст следствию запись разговора с Кассианом Пью и выступит в качестве свидетеля, имея на то весомые причины, то на карьере помощника главного констебля можно ставить крест. Более того, Пью светит тюремный срок.

Но по пути домой Грейс не улыбался. Конечно, Пью – тот еще геморрой, и Рой терпеть его не может, но уничтожить карьеру сотрудника полиции, коллеги и товарища по оружию… Не аморально ли это? Несколько минут Грейс размышлял, способен ли на такое. В глубине души он знал, что теперь, обладая информацией, просто обязан дать делу ход, и чем быстрее, тем лучше.

Он свернул на стоянку возле трассы A27 и выключил двигатель, после чего достал телефон, нашел в адресной книге нужный номер и позвонил на мобильный Элисон Воспер.

Рой ожидал, что попадет на голосовую почту, но приятно удивился и слегка занервничал, когда после третьего гудка ему ответила сама Элисон.

– Рой! Рада слышать. Что, передумали? Решили перейти на должность коммандера в Лондоне?

– Ну… не совсем, мэм. Однако мой звонок связан с вашим предложением, хоть и косвенно.

– «Косвенно»? Разве стоит забивать себе голову словами вроде «косвенно», да еще в воскресенье вечером?

За все время знакомства с бывшей помощницей главного констебля графства Суссекс Рой так и не научился понимать, шутит она по-доброму или ее голос сочится сарказмом.

– Стало быть, опущу слово «косвенно» и перейду прямиком к делу, мэм.

Он вкратце пересказал слова Батчелора. Почти все, о чем говорил Гай, подтверждалось записями в красном блокноте.

Выслушав его, Элисон так долго молчала, что Рой было подумал, что их разъединили. Затем, совершенно другим тоном, деловым и серьезным, она спросила:

– Рой, насколько вы уверены, что ваш бывший сотрудник говорит правду?

– На сто процентов, – без раздумий ответил Грейс.

– Даже несмотря на то, что сейчас он в тюрьме?

– Он не ищет личной выгоды, мэм.

– Тогда зачем он передал вам эти сведения?

– Затем, что ненавидит коррумпированных полицейских, хотя и сам такой, однако не исключено, что он этого не понимает. И еще Гай хотел отплатить мне за честную характеристику на суде.

– А вы всегда верны своей команде?

– Дело не в верности, мэм. Он совершил ужасные поступки, несвойственные его характеру, и судье требовалось об этом знать.

– Ну хорошо, Рой. – Похоже, ответ ее устроил. – Не обсуждайте эту тему с коллегами в Суссексе. Вы не могли бы как можно скорее отсканировать и прислать мне записи из блокнота?

– Как только вернусь домой. Где-то через полчаса.

– Отлично. Знаете, что я сделаю? Передам эти сведения в отдел по борьбе с коррупцией. – Она помолчала. – Нет нужды упоминать, что дело весьма деликатное. Действовать надо аккуратно и в обстановке строжайшей секретности.

– Полностью согласен.

– Также я лично побеседую