– Может, он перекувыркнулся.

– Может быть, – сказала Джизелла, крепче обнимая сестру.

Симоне обошел дом, посмотрел на дверь балкона, которая теперь была закрыта. Затем вниз, на землю, где сотрудники коронера с трудом положили тело Раффаэле на носилки, чтобы погрузить его в фургон.

– Покойся с миром, отец, – пробормотал Симоне. Он попытался вспомнить их прошлое, до того, как Раффаэль выжил из ума. Но почему-то никакие воспоминание не приходили. Неужели теперь он будет помнить лишь последние годы?

А потом новая мысль пришла ему в голову. Все кончено? На этом смерти прекратятся?

Глава 25.

Значит, доктор не знаком с няней и ни о чем с ней не разговаривал? Но вряд ли девочка придумала, хотя… в этой истории врут все, а детям свойственно придумывать истории, чтобы придать себя значимости.

Николетта спустилась по улочке в деревню, привычно высматривая худенькую фигурку синьоры Джервази, вспомнила, что старушки больше нет и снова закололо под ребрами. Есть вещи, которые кажутся вечными, и когда они исчезают, возникает не только боль, но и растерянность. Интересно, что почувствовал Симоне Альбани после второй смерти, растерянность или облегчение?

Все двадцать минут дороги она в миллионный раз перебирала все детали дела, искала ответы на множество вопросов. Знала ли Виола кого-то в деревне? Если она говорила с доктором, то они, по крайней мере познакомились. Ну, а Мария-Кьяра? Она помнила, что девушка хотела поступить в ее школу учиться рисованию? Мог ли Раффаэле убить няню? Могли ли его тоже убить и означает ли это, что он не убийца? Говорят, в современном мире легко поймать преступника, тут тебе и ДНК, и дактилоскопия, и даже пятна крови на мытом полу проступают в свете нужного прибора. А если ничего нет? Ни отпечатков, ни ДНК убийцы? Тогда полиция бессильна, и, возможно, приходит время для Пенелопы и Николетты. Просто разговаривать с людьми, и рано или поздно истина выйдет на свет.

Главное, не усложнять все еще больше.

Ассистентка врача открыла дверь, расплывшись в улыбке.

– Я так рада видеть вас, Николетта. Надеюсь, ничего серьезного? А маэстра? Доктор сказал, она в прекрасной форме.

– Я не больна, дорогая. Я пришла поговорить об смерти, случившейся прошлой ночью.

– О, мы все так взволнованы! В нашей деревне отродясь преступлений не было! – Секретарь поперхнулась, вспомнив, что Николетта с Пенелопой как минимум трижды находили убийц. – Это все новые люди. Пока их не было, в деревне царила безмятежность. А потом они появляются и начинаются проблемы.

Николетта улыбнулась, а женщина покраснела.

– Я не тебя имела в виду, ты хоть из Кастельмедзано, но всегда была тут, рядом. Это не считается. И нам очень повезло, что ты у нас есть!

Доктор Вернелли проводил пациента и обеспокоенно повернулся Николетте.

Она заверила, что здорова и пришла лишь поговорить о происшествиях в деревне.

– Тот вечер меня тревожит, – сказал Вернелли. – Убийство есть убийство, к этому трудно привыкнуть. Возникает внезапный хаос.

– Вы хорошо сказали, доктор. Думаю, как врач, вы гораздо лучше подготовлены к таким ситуациям, чем большинство из нас.

Врач откинулся на спинку кресла и посмотрел на потолок.

– Это правда, мы, медики, по-другому смотрим на такие вещи. Но мы пришли в профессию, чтобы спасать людей, поэтому убийство и нас застает врасплох.

Николетта кивнула, рассматривая стену за спиной Вернелли. Там были привычные дипломы, какая-то картина с лошадью, скачущей по полю и портрет мужчины, выглядевшего так, словно у него несварение.

– Родственник?

Доктор рассмеялся и кивнул. – Не слишком радостный синьор, не правда ли?

– Так вы учились в Болонье? Наверное, это было потрясающе.

– О, да, прекрасный город, старейший университет.

– Но давайте поговорим о том вечере.

– Чем я могу помочь?

– Вы заметили что-нибудь в ночь убийства? Что-нибудь, что показалось… неуместным, странным? Может быть, что-то, на что вы тогда не обратили внимания, но потом задумались?

Доктор кивнул. Он выглядел моложе своих лет, ему должно быть чуть больше пятидесяти, но волосы даже не начали сидеть, лицо оставалось моложавым и гладким.

– Я тут все думал… Дело в том, что погасший свет произвел такое драматичное впечатление. Меня самого это почему-то немного потрясло. Я вскочил из-за стола и стал искать пальто в прихожей, хотел поскорее уйти и добраться домой. С тех пор я всё думал, не было ли у меня какого-то предчувствия или, по крайней мере, ощущения некоего присутствия зла… но, как ни старался, никак не могу точно определить, что именно вызвало у меня это чувство. Возможно, все вместе, полная темнота, молнии, раскаты грома…

– Были ли у вас подобные предчувствия перед тем, как погас свет?

Доктор Вернелли прикусил губу. – Полагаю, что да, и темнота их усилила. Но, как я уже сказал… я не могу понять, что именно. Я думал… был человек, который… во всяком случае, я не знаю… Получается, что я сплетничаю о людях, не имея на то веских причин. Боюсь, я сбил с толку беднягу юного карабинера. Хотел бы я взять свои слова обратно.

– Какие слова? – Оживилась Николетта.

– Не хочу повторять это снова. А вы неугомонны, Николетта! Намерены раскрыть это дело?

– Я стараюсь. В основном мне просто очень, очень любопытно. Я всё равно выпытаю у Паоло, так что можете мне рассказать.

Усмехнувшись, доктор Вернелли снова откинулся на спинку стула.

– Хорошо, но, пожалуйста, дорогая, отнеситесь к этому с большой долей скепсиса. Поразмыслив, я, решил, что поторопился и пожалел, что промолчал.

Николетта молча ждала.

– Хорошо. Вот в чём дело… Я думал о… Адальджизе Валетти. В здравом ли она уме.

Николетта кивнула. – Она, без сомнения, сумасшедшая. Но какой вид безумия?

– Опять же, я не могу быть объективным. Я едва ли перекинулся с ней тремя предложениями, не говоря уже о том, чтобы осмотреть её. Мне просто показалось, что в её отношении к детям была некоторая… холодность…

– Я тоже это заметила. И как вы думаете, эта холодность может указывать на потенциальную убийцу?

– Невозможно сказать. Почти любой способен на убийство, если звёзды сойдутся удачно, не так ли? Как я уже сказал, я поторопился. Пожалуйста, передайте это юному карабинеру, если столкнётесь с ним.

– А что вы думаете о Симоне и Раффаэле Альбани?

– Симоне кажется довольно приятным парнем. Слишком изысканным для Пьетрапертозы, я бы сказал. Удивлюсь, если они выдержат здесь хотя бы