Голдинг: Возвращаясь к пятнице, двадцать восьмого марта… (У миссис Экклстоун делается неуверенный вид.) Происходили ли в тот день какие-либо инциденты?

(Мисс Фрибоди подается вперед на стуле.)

Миссис Экклстоун: А, вы имеете в виду кошку! Я не помню точной даты.

Голдинг: Но само происшествие вы помните?

Миссис Экклстоун: О да. Это был кошмар. Я пришла в ужас. (Закрывает лицо руками.) Я была так опечалена, так расстроена… Я хотела пойти и сказать ей об этом.

Голдинг: И что же, вы ходили к обвиняемой?

Миссис Экклстоун: Нет. Бэзил – мой муж – отсоветовал.

Голдинг: А после этого случая между вами и обвиняемой что-нибудь произошло?

Миссис Экклстоун: Отношения, конечно, стали еще хуже. Она жаловалась на нас, звонила несколько раз в день, писала угрожающие письма. Муж их сжег, но я запомнила одно, где говорилось, что месть свершится не только над собакой, но и над хозяином.

Голдинг: Понятно. А теперь, миссис Экклстоун, расскажите о четвертом апреля – в тот день ваша собака была отравлена. (Жестом предлагает ей начать.)

Миссис Экклстоун: Я была в своей комнате и все слышала. Я встала с постели, подошла к окну… и увидела ужасную картину. Муж крикнул мне спускаться. Я сошла вниз. Бэнг был уже мертв. Муж сказал позвонить Джиму – доктору Суэйлу – и попросить его срочно прийти. Доктор сразу приехал.

Голдинг: Что было потом?

Миссис Экклстоун: Они заглянули в уличный сейф, и доктор Суэйл сказал, что остальное мясо тоже нужно уничтожить – вдруг и на него попал яд. Мы так и поступили – отправили свертки в мусоросжигательную печь.

Голдинг: А как было завернуто мясо? В какую бумагу?

Миссис Экклстоун: Как и печенка – в газету.

Голдинг: Вы уверены? Не в коричневую бумагу?

Миссис Экклстоун: Уверена. Я обратила внимание, когда мы сжигали сверток. Это была первая страница «Телеграф».

Голдинг: Благодарю вас. А потом?

Миссис Экклстоун: Доктор Суэйл предложил вызвать ветеринара, но мой муж настаивал, чтобы Джим сам занялся этим делом, и он любезно согласился. Я чувствовала себя просто ужасно (улыбается судье), поэтому доктор Суэйл предложил мне уйти в свою комнату, что я и сделала. Перед уходом он поднялся ко мне, осмотрел и велел принять одну из моих таблеток. Больше в тот вечер я вниз не спускалась. (Поколебавшись, прибавляет.) Наверное, надо добавить, что у нас с самого начала не возникло даже тени сомнения насчет того, кто положил в сейф отравленное мясо.

О’Коннор: Возражение, ваша честь!

Миссис Экклстоун: В конце концов, именно этим нам и угрожали.

Судья: Принимается, мистер О’Коннор. (К миссис Экклстоун.) Мэм, вы не должны озвучивать то, что, по вашему мнению, происходит в головах других людей.

Миссис Экклстоун: Простите.

Голдинг: Когда, по вашему мнению, мясо было отравлено?

Миссис Экклстоун: Разумеется, после того, как доставили заказ от мясника.

Голдинг: Вы, случайно, не помните время доставки?

Миссис Экклстоун: Случайно помню. Церковные часы как раз пробили три, когда рассыльный уехал.

Голдинг: А вы слышали какие-нибудь звуки, свидетельствующие о том, что кто-то приходил после него?

Миссис Экклстоун (неуверенно): Я? Нет, нет, не слышала. (Быстро.) Но, конечно, очень легко, улучив момент, перебежать через ничейную полосу – никто бы не увидел. Шторы в моей спальне были опущены, потому что я затемняю комнату, когда у меня мигрень.

(Тидвелл широко ухмыляется Суэйлу.)

Голдинг: Понятно. В тот день вы видели обвиняемую?

Миссис Экклстоун: Вы знаете, да. Утром разносчик газет доставил нам ее «Телеграф» вместе с нашей «Таймс». Я не хотела встречаться с соседкой, поэтому, выйдя на улицу, тихо подошла к ее двери. Я собиралась сунуть «Телеграф» под клапан для кошки, но дверь вдруг распахнулась, и на пороге оказалась мисс Фрибоди. Она стояла неподвижно, с ненавистью глядя куда-то поверх моей головы.

Голдинг: Да, тут есть от чего лишиться самообладания.

Миссис Экклстоун: Это было жутко. Я протянула ей газету, и она ее выхватила.

Голдинг: Обвиняемая что-нибудь сказала?

Миссис Экклстоун: Она прошептала.

Голдинг: Что же она прошептала?

Миссис Экклстоун: Чтобы я не воображала, будто это остановит справедливое возмездие. После этого дверь с грохотом захлопнулась.

Мисс Фрибоди: Истинная правда.

Голдинг: А потом?

Миссис Экклстоун: Я вернулась домой, и у меня начался приступ мигрени.

Голдинг: Миссис Экклстоун, вы не знаете, куда делась обертка от печенки, предназначенной для собаки?

Миссис Экклстоун: Муж бросил ее на землю, а Джим – доктор Суэйл – сказал, что ее нельзя просто так оставлять, и отнес в мусоросжигательную печь.

Голдинг: Вы обратили внимание, что это была за бумага?

Миссис Экклстоун: Такая же, как на другом свертке, – «Дейли Телеграф».

Голдинг: Благодарю вас.

(Он садится. Встает представитель защиты.)

О’Коннор: Миссис Экклстоун, по вашему мнению, любой человек мог войти и выйти через вашу садовую калитку и подменить один сверток с печенкой другим?

Миссис Экклстоун: Да, наверное.

О’Коннор: У вашего мужа много врагов в вашем квартале и помимо мисс Фрибоди, не так ли?

Миссис Экклстоун (неодобрительно): Врагов?

О’Коннор: Позвольте перефразировать. От других соседей на вашу собаку тоже поступали жалобы?

Миссис Экклстоун: Но ни в одной из них не было угроз убить моего мужа. А в ее письме была.

О’Коннор: То есть и другие люди писали вам письма и жаловались в полицию?

Миссис Экклстоун: Что-то подобное было.

О’Коннор: Сколько же наберется таких недовольных?

Миссис Экклстоун: Я не знаю.

О’Коннор: Двое? Трое? Четверо? Полдюжины? Больше?

Миссис Экклстоун: Нет, нет, я не знаю… Я не помню.

О’Коннор: Как странно. А ваш пес когда-нибудь нападал на ваших друзей? (Миссис Экклстоун молчит.) На доктора Суэйла, например?

Миссис Экклстоун: Бэнг был довольно ревнив – с овчарками это случается.

О’Коннор: Ревнив, миссис Экклстоун? А что, Бэнг ревновал к вам всех? Или он мстил только тем, кто проявлял к вам повышенное внимание?

Миссис Экклстоун: Он признавал только одного хозя… вернее, двоих хозяев.

(Миссис Экклстоун и доктор Суэйл быстро переглядываются.)

О’Коннор: Так Бэнг когда-нибудь нападал на доктора Суэйла?

Миссис Экклстоун: Только однажды, когда еще не познакомился с ним поближе.

О’Коннор: Стало быть, доктор Суэйл проявлял к вам повышенное внимание, миссис Экклстоун?

Миссис Экклстоун: Нет. По крайней мере, я такого не припомню. Повод был какой-то пустячный.

О’Коннор: А потом собака привыкла к доктору Суэйлу?

Миссис Экклстоун: Естественно.

О’Коннор: Почему естественно, миссис Экклстоун?

Миссис Экклстоун: Доктор Суэйл входит в круг наших друзей.

О’Коннор: И при этом он ваш лечащий врач?

Миссис Экклстоун: Да.

(Ей становится заметно не по себе. Майор Экклстоун смотрит на доктора