Я прибежала из кухни с полотенцем наперевес и тут заметила, что Катерина сидит на полу и листает бабушкин альбом.

— Это что у тебя? Как красиво…

Точно, на фотографиях были дамы в красивых шляпках и кружевных накидках.

И мужчины в странных длинных пиджаках, — кажется, они называются сюртуки. А может, как-то по-другому. Летом на них было все белое, и шляпы тоже.

Фотографии были твердые, глянцевые, печать очень хорошая, — такие сто лет пролежат, и ничего им не сделается… да они и так уже больше ста лет лежали…

— Откуда это у тебя? — спросила Катерина.

— Это… это от бабушки… это ее предки…

— Надо же…

Было видно, что она мне не поверила.

А я вот точно знала, что этот очаровательный ребенок в белоснежном кружевном платьице, сидящий на белой вышитой пеленке, — это моя прабабушка.

Но ни за что про это не скажу, Катерина меня на смех поднимет, потому что не поверит.

И вот как я это докажу? Бабушка рассказывала… но самой-то ее в этом альбоме нету, она тогда еще не родилась…

А я в детстве безоговорочно верила ее словам, — так, может, все это выдумки? Не было у меня никаких предков… То есть фотографии, конечно, подлинные, старые. Но на них вовсе не мои родственники. И не бабушкины…

— Ладно. — Я потянула альбом на себя. — Я уберу.

— Подожди! — Катерина не отдавала. — Дай еще посмотреть! Интересно же!

Я дернула чуть сильнее, и тут из-за обложки выпала еще одна фотография.

Эта была не такая старая и совсем не на такой бумаге. Обычная любительская фотография, не очень хорошего качества, но рассмотреть изображение было можно.

На ней стояли двое молодых людей — парень и девушка. Девушка нежно льнула к нему, а он по-хозяйски обнимал ее за плечи. Снимали летом, на девушке был свободный джинсовый комбинезон и маечка с картинкой, сзади виднелся кусочек огромной статуи, судя по всему атланта. Ага, те самые гранитные атланты, которые поддерживают портик Малого Эрмитажа.

Место красивое, там многие любят фотографироваться.

Не сразу, но приглядевшись, в девушке я узнала свою мать.

Не удивляйтесь, мы с ней очень редко видимся, а в детстве вообще… Так, об этом после.

Судя по всему, эта фотография сделана задолго до моего рождения, мать молодая совсем. Хотя… этот комбинезон джинсовый… я вертела снимок так и этак и поняла, что комбинезон скрывает небольшой еще живот.

Стало быть, она беременная. И получается, что мной, потому что других детей у матери нету. И человек, который стоит с ней рядом и обнимает ее за плечи, — это мой отец.

Трудно представить, чтобы женщина в положении так льнула к постороннему мужчине.

Хотя… все бывает, конечно…

Я перевернула фотографию и прочитала надпись, сделанную бабушкиной рукой: «Лена с Вадиком Орловским. 1996 год».

Что? Какой еще Вадик Орловский? Я же Синицына, и фамилия моего отца Синицын.

Синицын Дмитрий Юрьевич, так написано у меня в свидетельстве о рождении.

Скажу сразу, я его никогда не видела, потому что он умер еще до моего рождения. Разбился на мотоцикле. Попал в аварию, разбил голову и умер в больнице на второй день. И при чем тут этот тип, который обнимает мою мать с самым хозяйским видом?

И главное — Орловский. Эта фамилия мне знакома. Это же настоящая фамилия Алены — Орловская! Ева Орловская!

Впрочем, с Аленой тоже всякое может произойти, — может, это тоже не настоящая ее фамилия…

Но почерк на обороте фотографии несомненно бабушкин, мне ли не знать…

— Ты чего? — Катерина смотрела удивленно. — Сидишь, как будто привидение увидела…

Я сорвалась с места и полетела в прихожую. Там в углу так и стоял пакет, который я принесла из квартиры Артема, когда была там в самый последний раз. Ну да, когда я у него потоп устроила, чего совершенно не стыжусь.

Новая красивая сумка, дорогие туфли и кожаная косметичка с документами. Хорошо, что этот придурок не знал, где они лежат, и поленился искать.

Вот они, мои документы: аттестат, диплом об окончании курсов секретарей, свидетельство о рождении, еще какие-то бумаги… немного, конечно. Паспорт у меня был с собой, трудовая книжка на работе.

Я раскрыла свидетельство о рождении.

Ну да, все так: мать, Синицына Елена Дмитриевна, отец, Синицын Дмитрий Юрьевич.

Только сейчас я обратила внимание на лиловый штамп в левом верхнем углу «Повторное».

Кто-то тронул меня за плечо, отчего я вздрогнула.

— Ты чего такая нервная? — озабоченно спросила Катерина. — Случилось что?

— Слушай, ты ведь сказала, что в ЗАГСе работаешь? Что значит вот этот штамп — повторное?

— А… — Катерина осторожно взяла из моих рук документ. — Значит, его выдали потом, взамен утерянного или если, к примеру, фамилию тебе поменяли.

— Фамилию? А можно как-то выяснить, какое раньше было свидетельство?

— Да не вопрос!

Катерина пожала плечами, тут же сфотографировала мое свидетельство и сказала, что завтра прямо с утра все выяснит и мне позвонит.

Нет, все-таки хорошая она баба!

После ее ухода я легла спать, но сна не было ни в одном глазу.

Что вообще происходит? Какое отношение ко мне имеет этот самый Вадик Орловский?

Сколько себя помню, мы жили с бабушкой в городе, до которого из Петербурга нужно ехать на поезде целую ночь.

Хотя… вот сколько я себя помню, если точно? Помню, как бабушка ласково будила меня по утрам старой детской песенкой: «Дети! В школу собирайтесь, Петушок пропел давно! Попроворней одевайтесь — Светит солнышко в окно!..»[4]

Ну да, я знаю, что училась в школе в бабушкином городе, причем с первого класса, учительницу помню первую, молодая была совсем, бабушка говорила, что очень старалась. На переменках с нами бегала, пока завуч ей замечание не сделала, отчитала при всех.

Училась я средне, вела себя тихо, учителя меня не доставали. Бабушка работала в библиотеке, так что после школы я шла к ней. Сидела тихонько в уголке, рисовала, уроки делала.

Близких подруг у меня не было, учились мы в одной школе с первого класса, и первое время мне вполне хватало бабушки, а потом оказалось, что все уже между собой подружились и мне вроде и места нет. Отношения в классе были хорошие со всеми, но близких друзей не было.

Так, с этим более-менее ясно. Но вот что со мной было до этого? До школы?

Разумеется, я спрашивала у бабушки, где мои родители. Тогда она и объяснила мне, что папа погиб в аварии незадолго до моего рождения, а мама живет далеко, в большом городе, потому что здесь, у нас, плохо с работой.

Как я сейчас понимаю, какие-то