— Думаешь, это не рыбак всех убил? И слухи врут? — Давид пожал плечами, а Мила предложила: — А что если тебе вызвать призраков и спросить у них?

Давид усмехнулся.

— Пробовал. Духи этого дома не идут на контакт. К тому же помнишь, как испарился мальчик, когда ты начала задавать ему вопросы?

Мила кивнула. Она отчетливо помнила момент, как утром на ступенях лестницы попыталась поговорить с Костей, но, кроме страха в его глазах, ничего не добилась.

— Ладно, — нехотя согласилась Ардо. — Будем думать.

И едва не хлопнула себя по лбу. Она же собиралась поблагодарить Евгения Валерьевича за его заботу и за то, что он прислал к ней Давида! И совершенно забыла ему позвонить! Несколько раз вспоминала, но отвлекалась на другие дела.

В гостиной повисла тишина, разбавляемая потрескиванием дров в камине и завыванием ветра за окном. Мила усиленно размышляла, где же взять личную вещь рыбака, но ничего в голову не приходило. Да ей даже имя его неизвестно! А это означает, что они снова зашли в тупик.

Ардо грустно вздохнула. С тех пор как она решила помочь призракам обрести покой, постоянно что-то не ладилось. Казалось, сама вселенная против этого дела. Но сдаваться Ардо и не думала. Если уж она что-то решила — обязательно сделает. Даже если окажется не права. Что поделаешь, характер такой.

— Скажи, тут есть чердак? — задумчиво спросил Давид и посмотрел на потолок, словно надеялся найти там ответ.

Мила тоже посмотрела на потолок. Пожала плечами.

— По-моему, второй этаж последний, и чердака нет. По крайней мере, я не видела ни одной двери или лаза, которые вели бы к нему.

— Хм… — Давид снова посмотрел на потолок. Побарабанил пальцами по бедру и опустил глаза на пол. — А подвал?

Мила опять пожала плечами. У нее и мысли не возникло искать чердак или подвал.

— А почему ты интересуешься?

— Частенько старые и ненужные вещи относят либо на чердак, либо в подвал. Возможно, после смерти семьи их вещи также сложили туда. И если повезет, мы там что-нибудь найдем.

— Логично. Но как найти двери? И есть ли вообще эти подвал или чердак? — озадачилась Мила. Поймала выразительный взгляд Давида и поняла, что спросила чушь.

Поставив кружку с недопитым кофе на журнальный столик, мужчина поднялся и вышел из гостиной. Мила последовал его примеру.

Они поднялись на второй этаж, но не нашли ни одной двери, ведущей на чердак. Тогда спустились на первый и принялись осматривать полы в поисках люка в подвал.

И тот нашелся — на кухне под ковром, на котором стоял обеденный стол. Открыть его оказалось не так-то легко. Люк был вровень с полом, и на нем не имелось ни ручки, ни кольца. Пришлось изрядно помучиться.

Мила вспомнила о проржавевшей монтировке, которую по приезде нашла в пристрое, где лежали дрова, и на всякий случай принесла домой. Давид подцепил ей люк и кое-как поднял его. Им открылась темная дыра, в первый момент показавшаяся бездной. Но включенный фонарь разогнал тьму и осветил земляной пол.

Деревянная лестница, ведущая вниз, выглядела слишком хлипкой, а перекладины — сгнившими. Мила ступила на нее с опаской, боясь, что она развалится. Но опасения девушки не оправдались: лестница выдержала их обоих и даже не скрипнула.

Подвал дома рыбака оказался широким и просторным, правда, с довольно низким потолком. И если Мила без проблем выпрямилась в полный рост, то Давиду пришлось согнуться, чтобы не удариться головой. Стену справа занимали деревянные полки, на них все еще стояло несколько банок с закрутками. У левой стены притулились три бочки. Одна пустая, а вот в двух, судя по заколоченным крышкам, что-то находилось. Мила, захваченная любопытством, попробовала поднять одну из крышек, но ей не удалось этого сделать. Тогда она попыталась сдвинуть бочку. Та не шелохнулась, но почудилось, будто в ней что-то булькнуло.

Ардо так увлеклась рассматриванием содержимого подвала, что даже забыла, зачем они сюда пришли. Но Давид напомнил.

— Смотри, — позвал он. Мила обернулась.

Давид ушел довольно далеко, практически в другой конец помещения. Ардо быстро подошла к нему.

У стены кучей лежали коробки, какие-то старые вещи, книги. Мила на мгновение замерла, наткнувшись взглядом на разобранный рояль. Тут же вспомнилось, как в одну из ночей она слышала музыку. Девушка неосознанно шагнула вперед, ближе к вещам, но остановилась, заметив у рояля высохшее тельце крысы. Давида же совершенно не пугал труп животного. Он откинул его ногой в сторону и начал доставать коробки. Те кое-где погрызли крысы, и Мила очень надеялась, что никто из зверьков на них сейчас не выскочит. Она терпеть не могла грызунов. К тому же было неприятно копаться в чужих вещах, еще и принадлежащих покойникам, пусть она и не раз это делала, когда работала следователем.

Увы, в коробках не нашлось ничего подходящего для ритуала. Лишь посуда, по большей части разбитая, детская одежда, книги, пожелтевшие газеты, какие-то тетради.

— Здесь один хлам, который нам ничем не поможет, — разочарованно подвела итог Мила.

— Да уж, — задумчиво отозвался Давид. — Хотя… Ну-ка.

Мила отвлеклась от разбора коробки с тетрадями и поваренными книгами и поднялась с корточек. Держа в руках книжицу в коричневой обложке, больше похожую на блокнот, обошла вещи, лежащие между ней и Давидом, которые они уже перебрали, и подошла к мужчине.

Сперва Мила не поняла, на что он смотрит. Когда же подняла телефон с включенным фонариком повыше, остолбенела. У стены, частично спрятанный за вещами, покрытый толстым слоем пыли и паутиной, стоял портрет семьи рыбака. Снизу полотно было измазано чем-то черным, а рама — обглодана крысами.

Шагнув ближе, Давид поднял с пола какую-то тряпку. Смахнул с портрета паутину и стер грязь, открыв лучший обзор на изображение.

Мила узнала помещение. Это была гостиная. За спинами людей в окно светило яркое солнце и виднелся кусочек темного моря. А сбоку находился так полюбившийся Миле камин. На кресле, которое и сейчас стояло в гостиной, сидела женщина с маленьким белым свертком в руках, очевидно, запеленутым младенцем. Справа от женщины стояла девчушка. Мила тут же ее вспомнила: именно эту девочку унесло волной. Рядом с ней стоял Костя. Слева от женщины расположился подросток лет пятнадцати-восемнадцати, за спиной которого стоял мужчина. Его руки лежали на спинке кресла, а лицо светилось счастьем и нежностью. И взгляд, наполненный любовью, совершенно не