Я все еще была волонтером в офисе сенатора. Ремонт в доме тети Оливии и дяди Джея Ди еще шел полным ходом, так что мы по-прежнему жили под одной крышей, а если я попрошу Сэди-Грэйс показать мне ванную ее родителей, она просияет от радости и не станет задавать лишних вопросов о том, зачем мне понадобилась расческа ее отца.

– Справлюсь, – заверила я Буна.

Наш танец подходил к концу, когда я краем глаза заметила Одри Хепберн – Сэди-Грэйс. Я решила сделать благое дело и под последние аккорды вальса направила Буна к ней. Заиграла новая песня.

Они даже не сразу заметили, что танцуют друг с другом.

– Сойер. – Бабушка незаметно отвела меня в дальний конец комнаты. На ней не было костюма, если, конечно, не считать таковым роскошь и стиль.

Она заговорила тихим шепотом, и мне пришлось вслушиваться в каждое слово:

– Не хочешь узнать, в чем пыталась убедить меня неугомонная Грир Уотерс последние несколько минут?

Но я могла думать только о пакетике с моими волосами, который остался у Буна, – и тестах на отцовство, которые он мне обещал.

– Ваша видеозапись квеста вызвала настоящий переполох. – Бабушка мило улыбалась мне, но мы были на людях. А в кругу Лилиан Тафт существовал нерушимый закон: «Всегда будь милой на людях».

– Некоторых людей слишком легко взбудоражить, – ответила я.

– Некоторые люди только и говорят о том, насколько опасно то, что вы пятеро сделали.

«Пятеро, – подумала я. – Мы и Кэмпбелл». Теперь у нее было железобетонное алиби – и благодаря моему маленькому акту саботажа слухи распространялись со скоростью лесного пожара.

– Когда богатые говорят «опасность», – сказала я бабушке, – они имеют в виду «бедность».

Я нарушила два святых правила: я не улыбалась и говорила о деньгах.

– Сойер, вы с мамой никогда не были бедными.

Я не знала, как реагировать на эту фразу или тон, которым она была произнесена. Но времени удивляться у меня не было, потому что на лестнице появился Дэвис Эймс и все внимание бабушки переключилось на него.

На нем не было ни маскарадного костюма, ни маски. А рядом с ним стояла Кэмпбелл. Она ходила за ним? Но зачем?

– Полагаю, пришло время вручать призы, – произнес он зычным голосом. – За лучший костюм и за уже ставший легендарным квест.

Именно этого мы все ждали. Особенно Кэмпбелл. Я все еще не понимала, почему это для нее так важно. Она просто выжидала, пока распространятся слухи о «наших» выходках во время квеста, чтобы подтвердить свое алиби?

Или она что-то задумала?

Я не обращала внимания на имена победителей. Наших среди них не было. Естественно, такое поведение не должно вознаграждаться.

Грир буквально так и сказала Сэди-Грэйс неделей ранее.

Меня не волновали ни призы, ни общественное осуждение. Меня заботило лишь одно – получить от Кэмпбелл планшет и покончить с этим.

И тогда я смогу заняться проектом «Тест на отцовство».

Под жидкие аплодисменты вручили последний приз. В наступившей тишине раздался звонок в дверь. Это было странно, потому что мистер Эймс нанял персонал, чтобы парковать машины перед входом, и один из них как раз дежурил у входа.

Дедушка Кэмпбелл, извинившись, удалился. Его внучка двинулась в ту же сторону, но я догнала ее и схватила за руку.

– Планшет! – напомнила я.

– Он наверху, – ответила она неожиданно тонким, почти пронзительным голосом. – Если подняться по черной лестнице из кухни, тебя никто не увидит. Первая спальня слева. Я оставила планшет на столе.

Что-то было не так. Что-то не сходилось, и мне это не нравилось. Я протиснулась сквозь толпу на кухню и поднялась по лестнице, ожидая подвоха.

Но планшет лежал именно там, где сказала Кэмпбелл. Я включила его и сразу нашла записи с камер наблюдения. Я удалила их, затем проверила почту, чтобы убедиться, что файлы никому не отправляли. Наконец я открыла галерею и начала просматривать снимки.

Непохоже, чтобы Кэмпбелл удалила или изменила хоть одну фотографию.

Дойдя до двух последних, я замерла. На одной из них была обнаженная девушка, свернувшаяся калачиком и обхватившая колени руками. Ее грудь и интимные места были скрыты. На другом – скриншот «Секретов», сделанный всего несколько минут назад.

Что Кэмпбелл натворила? У меня пересохло во рту, и я открыла сайт. Там действительно был новый пост – предпоследняя фотография из галереи. Я внимательно рассмотрела детали: освещение, ракурс, аккуратный почерк, которым на обнаженной спине модели было написано всего одно предложение.

Он заставил меня причинить тебе боль.

Я неторопливо изучала снимок: фотография была черно-белой, поэтому цвет волос модели было не разобрать, но длина и форма прически были другими, нежели у Лили. А в самом низу кадра можно было с трудом, но различить родинку.

Это не Лили.

Кэмпбелл.

Я не могла поверить, что она оставила нам это. Даже если Кэмпбелл сохранила копии фотографий Лили, у нас теперь тоже был компромат на нее.

Зачем она это сделала? Эта мысль не давала мне покоя. Мы не просили Кэмпбелл об этом. Зачем ей заставлять нас ждать целый месяц, а потом давать нам больше, чем мы договаривались?

Встревоженная, я вышла к главной лестнице, но остановилась у верхней ступеньки. Возможно, мне следовало спуститься тем же путем, которым я пришла, но сейчас я думала совсем о другом. Справа от меня располагалось эркерное окно, выходившее на парадную зону участка.

Выглянув, я увидела Дэвиса Эймса, Кэмпбелл и полицейскую машину.

«Как только объявят победителей квеста и я получу то, что мне нужно, – вспомнились слова Кэмпбелл, – я все вам отдам, как и обещала».

Отвернувшись от окна, я пошла обратно к черной лестнице. Оставшись незамеченной, я смогла бы выяснить, зачем приехала полиция.

Что наговорила им Кэмпбелл.

Что я упустила.

Но когда я спустилась на кухню, полиция уже была в доме. Двое служителей закона зачитывали права парню в наручниках.

Нику.

Глава 35

Каким-то образом полиции – и Дэвису Эймсу – удалось сохранить арест в тайне. Служители закона вывели Ника через черный ход, а вечеринка продолжалась. Я пыталась возражать, спрашивала, что происходит, но ни полиция, ни дедушка Кэмпбелл не обращали внимания на девушку в расшитом бисером бальном платье.

Что произошло? В сознании замелькали хаотичные воспоминания: образы, фразы и моменты, которые в то время ничего для меня не значили.

«Ты все еще злишься из-за прошлого месяца, да?» – спросила Кэмпбелл.

«Конечно нет, – сухим тоном ответил Ник. – Просто я не настолько мазохист, чтобы позволить тебе подставить меня снова».

Кэмпбелл подставила Ника. В прошлом месяце. Что, если речь шла об одном конкретном вечере? Том