— Подумаешь, человек! Велика важность… а если он расскажет своим подельникам, что мы с ним сделали? Тогда ведь вся наша операция пойдет насмарку!

Тут я поняла, что для Глеба человеческая жизнь — пустой звук… убить человека он запросто может.

— И что — умер этот Афоня? — не удержалась я.

— Нет, я, в конце концов убедила Глеба, что нам его смерть невыгодна. Кто-то мог видеть его со мной, да и вообще, они могут отменить операцию, если у них один член команды пропадет.

Он подумал и сказал, что Афоня, скорее всего, ничего не вспомнит, а если и вспомнит что-то — промолчит, чтобы перед подельниками не подставиться…

Так оно и вышло.

Афоня ничего не вспомнил, и они, как обычно, вывезли партию алмазов в мусорном контейнере.

Мы заранее все рассчитали, поставили на дороге, по которой ехал мусоровоз, заглохшую, недавно угнанную машину.

Мусоровоз остановился, и пока водитель разбирался, Глеб влез в кузов и нашел тайник с алмазами. Афоня все подробно описал, так что мы без труда нашли этот тайник.

Мы с Глебом заранее договорились, что сразу же после операции уедем из Екатеринбурга в какой-нибудь другой большой город, где можно легко затеряться.

Выбрали мы Петербург — у меня же тут квартира, давно еще ее купила, когда от матери какие-то деньги остались, и я более-менее знала этот город. А у Глеба тоже какая-то родственница тут была, — он говорил, что жить у нее негде, но хоть вещи оставить можно…

Также заранее мы договорились спрятать краденые алмазы в надежном месте и на какое-то время затаиться, залечь на дно, пока эта история не забудется, отголоски ее не затихнут, пока нас не перестанут искать…

После того как мы украли алмазы, наши с Глебом отношения очень изменились.

Я видела, что он готов был без колебаний убить Афанасия, и поняла, что меня он тоже запросто может убить, чтобы не делиться со мной добычей. Ну, если даже не убить, то обмануть, перехитрить, сбежать от меня с крадеными алмазами. Кому бы я пошла жаловаться? Так что я очень беспокоилась.

Но он тоже наверняка не доверял мне.

Поэтому до тех пор, пока мы не спрятали алмазы, мы их поделили поровну — иначе боялись бы утратить бдительность, боялись бы даже заснуть.

Короче, мы добрались до Петербурга.

Там мы очень скоро нашли то самое надежное место, где и спрятали алмазы.

Поскольку мы уже не доверяли друг другу, мы сделали так, чтобы достать алмазы могли только вместе…

— Как это? — спросила я, поскольку Алена замолчала.

Мне показалось, что у нее постепенно проходит приступ неконтролируемой разговорчивости, и я торопилась узнать у нее как можно больше.

Казалось, она не хочет продолжать, борется с собой, но действие препарата еще не совсем прошло и Алена снова заговорила, с трудом выталкивая слова:

— Тайник, куда мы положили алмазы, имеет двойной замок — кодовый и обычный, с ключом.

Чтобы ни один из нас не мог достать алмазы без другого, мы договорились: я взяла себе ключ от тайника, а Глеб ввел секретный код, который знал только он. Теперь мы могли немного успокоиться, залечь на дно…

В Петербурге я первым делом подсуетилась и раздобыла себе документы на другое имя — на имя Алены Колобковой. Глебу я ничего не сказала. Подозреваю, что ему пришла в голову такая же идея, но он не успел ее осуществить.

Тут на горизонте объявились те, у кого мы украли алмазы.

Должно быть, они все же раскололи Афоню и он вспомнил всю историю — как мы заставили его выложить все подробности их преступной схемы…

Не хочу даже думать, что стало с Афоней, но в итоге нас выследили и двое бандитов приехали за нами в Петербург.

Не буду вдаваться в детали и подробности, но вскоре они нашли Глеба и сели ему на хвост. Они преследовали его на машине, но он подрезал их и устроил аварию, в результате которой оба бандита погибли.

Сам Глеб тоже был тяжело ранен, его задержали, признали виновным в аварии с человеческими жертвами и присудили ему три года заключения.

Подозреваю, что он был этим очень доволен — в заключении легче отсидеться, там его не смогли бы достать ограбленные нами бандиты. Правда, вышел он из заключения раньше срока — отсидел только два года из трех, и сразу стал искать меня.

Наверняка он хотел заставить меня отдать ключ от тайника или украсть его, чтобы в одиночку завладеть крадеными алмазами. Но у меня, честно говоря, тоже была подобная мысль — как-то узнать шифр кодового замка… Кстати, теперь, когда его нет, не представляю, как я узнаю этот шифр…

— А где находится тот тайник, куда вы спрятали алмазы? — Я постаралась сделать так, чтобы голос мой не выглядел слишком заинтересованным.

В общем, могу сказать, что алмазы как таковые меня интересовали только потому, чтобы, если снова наедут те люди на черной машине, у меня было что им сказать. Но это на самый крайний случай, если уж выхода не будет.

— Так где тот тайник? — повторила я.

И тут с Аленой что-то произошло.

Она широко открыла глаза и уставилась на меня, как будто только сейчас увидела.

Взгляд ее внезапно прояснился, стал жестким, внимательным и настороженным. Она поудобнее села на диване, причем я заметила, что теперь опиралась на руки она свободно, то есть к ней вернулись какие-то силы.

— Ты?! — проговорила она. — Ты что здесь делаешь?

— Как — что?! — переспросила я. — Я тебя, между прочим, спасла… принесла нужные препараты, сделала тебе укол. Если бы не я, ты бы уже померла… по крайней мере, так ты мне сама сказала.

— Да? — протянула она, и взгляд ее немного смягчился. — Ну, может быть… спасибо тебе, конечно… но скажи, я тут ничего особенного не говорила?

— Что?!

Я поняла, что она только сейчас вышла из гипнотического транса, в который ввел ее препарат Глеба, и не помнит, что наговорила в этом состоянии. И что лучше мне помалкивать и делать вид, что я совсем ничего не знаю.

— Нет, ничего особенного…

— Точно? — Она все еще смотрела на меня подозрительно. — Имей в виду, если я что-то говорила — не принимай это всерьез. У меня мог быть бред, а в бреду чего только не наболтаешь…

— Возможно… но ничего особенного ты не говорила. И вообще, я, пожалуй, пойду… Раз тебе лучше, я тебе больше не нужна, а у меня дел полно, кот…

Тут я осеклась, решив не выбалтывать Алене ничего про себя, никаких лишних сведений. Еще не хватало,