Осмотр места происшествия закончился и не принес нам никаких улик, следов, а значит, и четких версий. В наших мозгах были лишь туманные соображения или предположения.

Впрочем, сказать, что я пребывал в смятении и уже делал реверанс в сторону преступника, совершившего загадочное убийство и бесследно исчезнувшего, было, пожалуй, не совсем правильным. Небольшой просвет в темной загадочности преступления имелся, и я пошел на него.

Кропотливое изучение документов о предыдущем убийстве в гостинице, за их небольшим наличием, заняло совсем немного времени. Расспросы коллег, работавших по этому случаю, тоже ничего не прибавили к скудному багажу фактов. Хотя пару занимательных моментов в деле обнаружил. Первый: предыдущее убийство произошло в том же самом номере; и второй: в протоколе допросов я увидел знакомую фамилию. Девица провела в следственном изоляторе в качестве подозреваемой несколько суток. Два совпадения в преступлениях: закономерность или случайность?

Ее раздраженный взгляд, после того как она открыла дверь, стал испуганным.

— Вы? — сдавленно вырвалось у нее, и она, скорее машинально, приподнялась на цыпочках и заглянула за мою спину.

— Пока один, — успокоил я ее.

В однокомнатной квартире — идеальный порядок. Хотя, честно говоря, ожидал увидеть здесь что-то близкое к бедламу.

Мы присели в низкие кресла вполоборота друг к другу.

— Простите, я, видимо, плохо выгляжу. — Она провела руками по волосам и запахнула на груди халат.

— Для меня это не столь важно.

— Может быть, кофе?

За ее угодливостью прослеживалась замаскированная попытка вызнать о тех неприятностях, что я принес в ее жилище. Ответы она, похоже, черпала в интонациях моего голоса, в моем поведении.

— Благодарю, уже откушал на работе, — старался я выглядеть дружелюбным и следом поинтересовался: — Вы живете одна?

Нехитрый окольный ход, располагающий к откровенности.

— С сыном. Сейчас он у родителей в другом городе.

Она на мгновение примолкла, но, видимо, мой участливый тон пробудил в ней разговорчивость.

— Муж ушел, оставив нам эту квартиру. Сейчас он процветающий бизнесмен, нашел себе другую жену из своего круга.

— Он общается с вами? — поддержал я разговор.

— Сюда дорога ему закрыта, — вдруг гневно произнесла она.

— А сын?

— Он ему не нужен.

— Горделивость женщин часто губит их, — блеснул я фразой, почерпнутой, увы, не из собственного опыта.

— Вы хотите сказать, будь я попокладистей, мне не пришлось бы зарабатывать таким унизительным способом себе и сыну на жизнь?

— Да, и это тоже.

— Если бы вы знали, какую он сотворил со мной подлость. Ему не нравилось, когда я говорила в глаза правду о его скотском поведении: о частых отлучках, измене, развращении малолетних. И тогда он подстроил так, что я в невменяемом состоянии оказалась в постели с одним из его друзей, вернее, прихлебателей. Публично засвидетельствовал мою измену и подал на развод. Я была раздавлена проявленной по отношению ко мне мерзостью. И тогда он окончательно добил меня. Один из наших общих знакомых свел меня с якобы процветающим господином, воспылавшим ко мне любовью. Я слишком доверчиво отнеслась к словам, не ведая, что опять все происходит по гнусному сценарию мужа. Господи, как я была счастлива, но всего лишь до утра. Утром он удалился, положив на стол кругленькую сумму и поблагодарив за проявленную страсть. Бывший муж раззвонил среди всех наших друзей, что я отдаюсь за деньги. Я замкнулась. В душе — пустота. Но нужно было содержать сына. Деньги господина кончились, а высшее образование, которым я гордилась, оказалось никому не нужным. И вот однажды я села за ресторанный столик.

— Да, невеселенькая история, — пробубнил я безразличным голосом и почувствовал на себе укоризненный взгляд.

Ее глаза повлажнели. Она явно ожидала хоть чуточку участливости. Моя черствость, подобно лезвию, поранила ее сердце, мало того, могла породить отчужденность.

— Сочувствую вам, — быстро поправился я. — Представляю, как вам пришлось нелегко. Будем надеяться, за предательство вашему бывшему мужу когда-нибудь воздастся по заслугам. Основное — терпение.

Она не уловила в моем сочувствии фальши, и надо было видеть ее лицо. В глазах зажглась благодарность. Изменилась осанка: она горделиво выпрямилась в кресле. Ну, прямо бродячая кошечка, которую впервые приласкали.

— И все-таки я приготовлю кофе. Хотите по-турецки? — засуетилась она, словно я состоял с ней в близком родстве.

У меня не было ни желания, ни времени распивать взбадривающий напиток, но непоказная услужливость подкупала. Может быть, и на самом деле ей не хватало в жизни простого человеческого общения.

— По-турецки, пожалуй, попробую, — согласился я, посчитав, что лучше пожертвовать временем, но приобрести взамен откровенность, возможно, важного свидетеля.

— Можете называть меня Светой, — вдруг предложила она, когда я пригубил кофе из маленькой чашечки и запил глотком холодной воды.

На меня смотрели выразительные глаза женщины, для которой я был, по крайней мере, милым сердцу человеком.

«Ого! — воскликнула во мне осторожность. — В обход, шалава, дорожку торишь».

Я поставил чашечку на край журнального столика и поблагодарил за угощение.

— Хотите еще?

— Как-нибудь в следующий раз.

— А вы заходите, — ухватилась она за машинально брошенную мною фразу.

— Не обещаю, так как не располагаю свободным временем.

— А вы по делам. У вас наверняка еще возникнут ко мне вопросы.

«Подкуп при исполнении служебных обязанностей с помощью обнаженного тела и жарких ласк», — мелькнула у меня язвительная мыслишка в ответ на ее своеобразное, но искреннее приглашение. Вслух же произнес:

— Подобное не исключено, хотя надеюсь полностью удовлетворить свое любопытство сегодня.

— Вы считаете, я что-то скрыла от вас в предыдущую встречу утром?

— Причина моего появления у вас совсем иная, хотя и связана с вчерашним убийством. Несколько месяцев назад в том же номере гостиницы…

— …убили заезжего банкира, — быстро закончила она мою мысль и порывисто поднялась. Длинные пальчики зашарили в карманах халата. На свет были извлечены сигареты. Она попыталась закурить, но зажигалка не слушалась движения ее большого пальца. С каким-то остервенением она смяла сигарету и бросила ее на стол.

— Вы тоже считаете, что я причастна к тому убийству, — вырвалось у нее, и она отмахнулась от меня, как от чего-то надоедливого.

— Успокойтесь и, ради Бога, не делайте поспешных выводов, — примирительно и полушутливо проговорил я, стараясь сбить у нее раздраженность. — Поверьте, я пришел сюда, чтобы задать несколько вопросов.

— В прошлый раз тоже началось с нескольких вопросов. — Она опустилась на свое место, но демонстративно отвернулась в сторону. — А потом раз — и следственный изолятор. Потом