– Прости, видимо, со всем этим я немного не в себе. Не знаю, откуда из меня все это полезло. Если нужна будет помощь, я рядом. Только будь осторожна. Я правильно поняла, что своей сегодняшней выходкой ты надеялась еще и вывести из себя убийцу и доконать Адалин?

– Двух зайцев одним выстрелом, – чуть улыбнулась Грейс. – Будешь чай?

– Я бы съела что-нибудь посущественнее, – призналась Диана. – Сказать по правде, я со вчерашнего дня не ела. Очень волновалась. За тебя, и вообще обо всем этом. Целый день провела на Фестивале, пыталась узнать что-то путное для тебя, но вместо этого настолько наслушалась дурацкой болтовни, что у меня голова кругом.

Грейс кивнула, и они пошли на кухню. Там она разогрела рагу. Поели подруги почти в тишине, но Грейс в очередной раз убедилась в том, что у Дианы что-то происходит. Что-то, о чем она не хочет говорить. Подруга похудела, была очень бледной, ела жадно и быстро, что было на нее не похоже, но это можно было списать и на то, что она сутки голодала. Под глазами у Дианы залегли глубокие тени, а ещё она постоянно поправляла волосы, даже не замечая, что испачкала руки в соусе.

– Оставайся у меня ночевать? Будем считать, что мне одной страшно.

– А на самом деле?

– На самом деле уже темно, а как показал опыт, в нашем тихом городе все не так уж и тихо.

– Дэвид сказал, что это первое убийство за пятьдесят лет.

– Может быть, может быть, – рассеянно ответила Грейс.

Что-то, что она увидела сегодня на открытии, заставило ее заволноваться. Но Грейс так и не поняла, что именно. Какая-то деталь. Но, с другой стороны, причин для нервов и так хватало.

– Ты во сколько встала сегодня?

– В четыре.

– Тогда пошли спать.

Диана кивнула и спросила небрежно:

– И у вас это все серьезно?

Грейс закатила глаза.

– Только не говори, что он мне совсем не подходит, и так далее. Да, серьезно. Да, мне действительно нравится Чарли. Но поговорим об этом утром, хорошо? Я правда очень устала.

Диана кивнула. Когда она оставалась ночевать у Грейс, то спала в ее комнате. А сама Грейс ложилась в спальне родителей.

Старый коттедж не умел молчать ночью. Он вздыхал трубами, стучал окнами, но как мог охранял сон своих людей. И одна женщина этой ночью спала очень крепко. А другая почти не сомкнула глаз, слишком взбудораженная, чтобы уснуть. Она постоянно клала руку на сердце и пыталась понять – выскочит оно из груди или нет?

Поймут они или нет?

Глава шестая

Разоблачение

– Слушай, а почему ты решила не выставлять свои перчатки? У тебя же на прошлой ярмарке раскупили все? – спросила за завтраком Грейс. Почти все в их компании забывали, что Диана тоже вязала, но только крючком, и ее любимым и самым ходовым товаром были перчатки. Обычно к Фестивалю Диана делала изящные кружевные перчатки, украшала их вязаными цветами, и почти всегда ее перчатки раскупались в первые дни, и потом она, довольная, гуляла и общалась с другими мастерицами. От Грейс не ускользнуло, что в этот раз все было по-другому. Диана активно помогала организовывать Фестиваль, но даже не делала попыток выложить на столик собственные творения.

– Решила в этот раз не участвовать. Еще когда узнала, что приедет Чейз. Ты же знаешь, как он вяжет крючком. Куда мне с моими смешными поделками.

– То есть тебе или быть лучшей, или никак? – шутливо возмутилась Грейс и добавила: – Лично мне очень нравятся твои перчатки и все эти цветы и бомбошки, которые ты вывязываешь, так что даже не думай! Чтобы на закрытии твой стол стоял.

– Я даже не заявлялась. Вернее, я сама не заявлялась, но напомню, что меня очень громко заявила ты.

Диана быстро попрощалась, сославшись на какие-то важные дела, и ушла, а Грейс задумалась. Все это было как-то очень странно и не похоже на ее подругу. Диана всегда была невероятно самоуверенной. И она действительно очень хорошо вязала. И пусть перчатки кому-то могут показаться очень простым изделием. Но, между прочим, во время Второй мировой войны бабушка Грейс прокормила всю семью именно благодаря перчаткам. И потом долго любила шутить на всех семейных праздниках, что их семья должна быть благодарна шерстяным кальсонам – они помогли выжить в тяжелые времена. Деду Грейс, военному летчику, на службе выдавали тонкие, но невероятно теплые шерстяные кальсоны. Бабушка распускала их и вязала из них плотные перчатки. Они получались очень теплыми, но изящными и удобными. Шерсть была действительно хорошей, и такие перчатки служили долго. Бабушка продавала их или меняла на продуктовые карточки. Каждый в то время выживал, как мог.

Грейс решила узнать, что случилось у подруги, но раз она не хотела говорить напрямую, то самое время задействовать бесценную миссис Блаккен, соседку Дианы и старую подругу их семьи. А бесценную, потому что ее вторым прозвищем было «Зеленое сердце». Старушка постоянно торчала в судах, обладала чутким слухом и невероятной памятью. А еще обожала поболтать за чашкой чая, и ей всегда было дело до того, что происходило у ее соседей за закрытыми дверями. Так что, если кто-то и знал, что могло случиться у Дианы дома, то это она. И Грейс решила отправиться к ней со своими розами. Поболтать со старой леди и выжать из нее всю возможную информацию.

И именно в тот момент, когда она собиралась уходить, в дверь постучали. Очень серьезным, официальным стуком, который не предвещал ничего хорошего.

– Мисс Чибнелл, – приподнял воображаемую шляпу гость, когда Дэвид их познакомил.

– Инспектор Александр Маккарти, прибыл к нам из Манчестера, чтобы убедиться, что мы все делаем правильно, – представил незнакомца Дэвид.

– А почему не из Лондона? Он же ближе? – удивилась Грейс, впуская в дом Дэвида и проверяющего инспектора, который был таким высоким, что, кажется, ему пришлось сложиться в несколько раз, чтобы пройти в ее крошечную гостиную.

– Наше муниципальное законодательство – преинтереснейшая вещь, – учтиво улыбнулся инспектор. – Хоть Лондон и ближе, формально ваш город принадлежит к округу Манчестер, вот меня и прислали оттуда. И вовсе не для того, чтобы следить за работой вашей полиции. Я тут, чтобы помочь найти убийцу, и всего-то делов. И я правильно понял, что все концы ведут к вам?

Инспектор уставился на Грейс неожиданно холодными рыбьими глазами. Взгляд у него был очень неприятным – сразу хотелось отодвинуться подальше, – как и рукопожатие. Когда он вошел, то протянул руку Грейс, и ей пришлось дать