– Вчера вечером я взяла с собой в «Холлер» Лили. – Когда сомневаешься, действуй напролом.

– Прошу прощения?

– Это бар, где работает мама. Мы были там с Лили. И кстати, выяснилось, что кто-то платит владельцу, чтобы маму не уволили. – Лилиан продолжала пить кофе. – Разве это не странно? – Молчание. – Лилиан. – Молчание. – Мим!

Я впервые назвала ее так. Моя безупречная, всегда собранная, всегда устрашающая бабушка моргнула – ее глаза заслезились. Она поднесла салфетку к губам и неторопливо промокнула их, вернув самообладание с таким же расчетом и беспощадностью, с которыми собирает войска командир.

– Что ты хочешь от меня услышать, дорогая? Что я совершила смертный грех, заботясь о своей плоти и крови? Что я бы выкупила все здание, если бы это было законно, просто чтобы у вас всегда был дом?

Ты сама выставила ее за дверь – беременную, напуганную, одинокую. Из-за тебя мы оказались там.

– А теперь… – Лилиан сложила руки на коленях. – Может быть, нам стоит поговорить о чем-нибудь более приятном? – Это был и не вопрос, и не просьба. – Как ты считаешь, почему полиция оказалась на нашей улице?

Глава 32

Я решила, что мне лучше уйти из дома. Я убеждала себя, что ухожу, чтобы избежать дальнейших расспросов, но на самом деле разговор с бабушкой и встреча с мамой накануне вечером выбили меня из колеи. Мне срочно нужно было вцепиться во что-то зубами, поломать над чем-то голову, зациклиться на чем-нибудь.

Например, подходит ли ключ, который мы украли из шкафчика Кэмпбелл, к сейфу сенатора.

Если Кэмпбелл сдержит обещание и вернет планшет, нам не понадобится компромат на нее, но я не особо доверяла ее словам. К тому же, пообщавшись с кем-то из Эймсов, можно выяснить, из-за чего вчера приезжала полиция.

В чем именно мы помогли Кэмпбелл.

Когда я приехала в офис сенатора, там было всего два человека – Уокер и помощница его отца, девушка чуть постарше нас. Лия. Память подсказала имя, но это оказалось ни к чему, потому что, стоило мне войти, как Лия-на-красных-шпильках вышла на улицу.

– Работаешь по выходным? – спросила я Уокера, едва сдержавшись, чтобы тут же не начать выспрашивать о полицейских машинах у дома его деда.

– Ты же знаешь, как говорят, Сойер Тафт. Праздное безделье – мастерская дьявола и так далее и тому подобное. – Поняв, что объяснение не произвело на меня впечатления, Уокер добавил: – Мне нужно было выбраться из дома.

Я позволила себе недолго поразмышлять о том, на что похожа жизнь в доме Эймсов, каково было расти там.

– Слышал, у вас вчера выдался эпатажный вечер. – Уокер был вежлив, но резкая смена темы не ускользнула от меня. – Мы с Кэмпбелл поболтали. – Я тут же решила, что сестра все ему рассказала, но он вдруг спросил: – Смею ли я надеяться, что однообразие сегодняшнего дня и рутина разбора почты будет скрашена историями о ваших оргиях на задворках цивилизации?

– Стильно, – отозвалась я. – Теперь мне понятно, почему ты любимый ребенок.

– Это не так, – тихо возразил он, но вряд ли сам в это верил.

«Я люблю брата, – вспомнились слова Кэмпбелл. – Все его любят. Всегда любили».

Мне вдруг пришло в голову: не в этом ли причина всего – в отчаянной попытке привлечь внимание? Но мысли о Кэмпбелл отошли на задний план, когда я вспомнила, почему вчера решила послать все правила к черту.

Уокер Эймс дал обещание Лили, а потом разбил ей сердце.

– Почему ты выглядишь так, словно планируешь мою немедленную смерть? – шутливо поинтересовался Уокер, наклонившись ко мне.

Он причинил боль Лили, а сейчас флиртует со мной.

– Не знаю, – ответила я. – Может быть, ты не так глуп, как кажешься.

Следующие два часа мы с Уокером запечатывали конверты. Я дождалась, когда он вызовется сходить за кофе, и сразу же направилась в кабинет сенатора. Я не сомневалась, что без труда смогу взломать замок.

Если Стерлинг Эймс не хотел, чтобы в его кабинет проникали посторонние, не нужно было выбирать замок с рычажной ручкой. Иначе…

«Ему стоило выбрать замок с муфтой», – подумала я, когда защелка подалась. Не зная точно, сколько у меня времени, я обернулась, а потом направилась прямо к сейфу.

Ключ не подошел.

– Я принес кофе, – раздался голос за спиной.

Я развернулась к двери, убрав ключ в карман.

– Черный, – продолжил Уокер, – как моя душа.

Пока он не спрашивал, что я здесь делаю, а я не собиралась сознаваться. Я пересекла комнату и забрала кофе. Вместо моего имени Уокер попросил баристу нацарапать сбоку: «Неуязвимая к чарам Уокера».

Я чуть не рассмеялась, прочитав надпись.

– Я тебе не нравлюсь. – Странно, но казалось, Уокера это вполне устраивает.

– Я бы назвала это равнодушием.

– Ты не можешь быть равнодушной, – тут же ответил сын сенатора. – Это моя тема.

Когда-то Уокер был золотым мальчиком, гордостью родителей, водил девушку на романтические свидания, давал обещания и дарил кольца.

– Так что это? – спросила я ради Лили. Ну и еще чтобы он не стал расспрашивать о том, что я делала в кабинете его отца. – Беспричинный бунт? Кризис четверти жизни?

Судя по выражению его лица, обычно люди относились к его прегрешениям более серьезно.

– Кризис четверти жизни? – переспросил он. – Я не такой старый.

Я приподняла бровь.

– Планируешь дожить до семидесяти шести?

Уокер фыркнул.

– Как бы меня ни привлекал девиз «Живи быстро, умри молодым», мы, Эймсы, как правило, живем долго.

– Кстати, раз ты заговорил об Эймсах-долгожителях… – Я прошла мимо него к выходу из кабинета. – У твоего дедушки все в порядке? Вчера вечером мы видели у его дома полицейские машины.

Уокер закрыл за нами дверь.

– Дед еще переживет нас всех и будет читать нотации над нашими могилами о том, как он разочарован нашей бесхребетностью.

Я встречалась с Дэвисом Эймсом всего раз, но легко могла это представить.

– К нему кто-то вломился, – продолжил Уокер. – Но старика в тот момент не было дома. Этот кто-то выключил сигнализацию и вскрыл сейф.

Мне стало нечем дышать, а рука непроизвольно потянулась к карману, где лежала копия ключа, который мы украли из шкафчика Кэмпбелл.

– У тебя все хорошо? – спросил Уокер. – Ты не язвила уже целых три минуты.

Кто-то вскрыл сейф твоего дедушки.

– Мне жаль, что это случилось, – ответила я, пытаясь скрыть смятение. – И еще. Я думаю, что ты полный идиот, раз бросил Лили, и у тебя чересчур самодовольное лицо.

– Благодарю, – любезно отозвался Уокер. – Но уверяю, что Лили без меня будет только лучше. И не беспокойся за дедушку. У него