– И все-таки. Эта вот книга, – похлопал по обложке доктор Фелл, – точно оттуда?

– Да-а. Я в этом уверена.

– Ключ от чулана всегда был у вашего мужа и он никому его не давал? Однако книга каким-то образом оказалась у мисс Дейли. Н-да!.. – Доктор Фелл выпустил одно за другим несколько колечек дыма, потом вынул изо рта трубку и внушительно крякнул. – Кажется, мы нащупали ниточку: смерть мисс Дейли как-то связана со смертью вашего мужа.

– Но как связана?

– Ну, скажем, мог ли он сам дать мисс Дейли эту книгу?

– Но ведь я уже вам объяснила, как он относился к этим книгам!

– Мой вопрос не в этом, мадам, – почти извиняющимся тоном возразил доктор Фелл. – А в том, мог ли он дать ей книгу. Не будем забывать, что в детстве ваш муж – если он действительно, как вы утверждаете, был настоящим Джоном Фарнли – был очень высокого мнения об этих сочинениях.

Молли достойно приняла удар.

– Вы ставите меня в безвыходное положение. Если я начну вас уверять, что он всеми фибрами души ненавидел такие вещи, вы скажете: люди так сильно не меняются, а значит, он был самозванцем. А если соглашусь, что он и правда мог дать Виктории эту книгу, тогда вы… даже не знаю, что вы тогда скажете.

– Мадам, нам нужно, только чтобы дали честный ответ, – сказал доктор Фелл. – Или, вернее, честно передали свое впечатление. Горе тому несчастному, кто вообразит, что можно сказать всю правду! Скажите, вы хорошо знали Викторию Дейли?

– Да, в общем хорошо. Чистая душа из тех, что живут для других.

– А не могла ли эта душа… – доктор Фелл неопределенно взмахнул трубкой, – не была ли она из тех, кто склонен увлекаться колдовством?

– Боже мой! – стиснув руки, проговорила Молли. – Да объясните уже наконец, к чему все эти разговоры о магии! Пусть даже в книге и есть что-то на эту тему… собственно, если она с чердака, то наверняка… ну так что с того? Одно то, что бедняжка ее читала, разве что-то доказывает?

– Уверяю вас, мадам, у нас есть и другие доказательства, – мягко сказал доктор Фелл. – Учитывая ваш природный ум, мне не надо вам объяснять, почему нас так интересует связь между мисс Дейли, запертым чуланом и этой книгой. Позвольте спросить: ваш муж хорошо ее знал?

– Гм… Трудно сказать. Мне кажется, не очень.

Доктор Фелл наморщил лоб:

– Однако он очень странно вел себя вчера вечером. Я говорю с чужих слов, и вы можете меня поправить. Но насколько понимаю, все было так. Появляется человек, претендующий на его имущество. Человек этот грозится завладеть поместьем, которое, по праву или нет, было главным смыслом его жизни. Мистер Гор и мистер Уилкин приступают к осаде. Они бомбардируют его убийственными аргументами и предъявляют неумолимое доказательство в виде отпечатков пальцев. Он с некоторым волнением ходит по комнате, и тем не менее в этот решающий, роковой момент его как будто больше беспокоит не его собственная судьба, а тот факт, что в деревню приехал детектив, расследующий смерть Виктории Дейли. Так?

Именно так. Пейдж прекрасно это помнил. И Молли была вынуждена признать, что так все и было.

– Что ж, ниточка как будто начинает раскручиваться. Попробуем еще немного за нее потянуть и посмотрим, куда она нас выведет. Меня сильно заинтриговал этот запертый чулан. Там хранится что-нибудь еще, помимо книг?

Молли задумалась.

– Только эта механическая кукла. Я как-то раз видела ее в детстве, и она мне тогда очень понравилась. А в прошлом году я спрашивала мужа, нельзя ли спустить ее с чердака и попробовать завести. Люблю, чтобы от вещей был какой-то прок. Но она так там и осталась.

– А-а, механическая кукла, – повторил доктор Фелл и, шумно дыша, выпрямился в кресле. В глазах его блеснуло любопытство. – Вы можете что-нибудь о ней рассказать?

Молли отрицательно покачала головой, и тогда слово взял Маррей.

– А вот это, доктор, – одобрительно заметил он, усаживаясь поудобнее, – действительно не помешало бы расследовать. Много лет назад я уже пытался раскопать эту историю, и юный Джонни тоже.

– Так-так?..

– Вот все, что мне удалось тогда выяснить, – с расстановкой начал Маррей. – Сэр Дадли не позволял мне даже приближаться к автомату, поэтому сведения приходилось собирать окольными путями. Сконструировал эту диковинку месье Резэн, органист из Труа (он же в свое время изготовил механический клавесин для Людовика Четырнадцатого). Кукла с большим успехом демонстрировалась при дворе Карла Второго в тысяча шестьсот семьдесят шестом или седьмом году. Это была женская фигура почти в натуральную величину, сидевшая на небольшой кушетке. Говорили, что прототипом послужила одна из королевских фавориток. Какая именно, вопрос спорный. Кукла умела двигаться и вызывала неизменное восхищение публики. Она играла несколько пьес на цитре – щипковом инструменте наподобие кифары. Она «показывала нос» и вообще развлекала зрителей разными жестами, в том числе откровенно непристойными.

Маррей мгновенно завладел всеобщим вниманием.

– Автомат приобрел сэр Томас Фарнли. Ему, собственно, и принадлежал экслибрис, который вы сейчас показывали. А потом кукла впала в немилость. Что ее сгубило, неясно: то ли излишне фривольные повадки, то ли что-то еще. Так или иначе, в начале восемнадцатого века что-то произошло. Источники хранят по этому поводу гробовое молчание. Почему кукла вдруг стала вызывать такой ужас? Объективных причин как будто не было. Впрочем, сэру Дадли, его отцу или деду подобное чудо техники вряд ли могло прийтись по вкусу. Старый Томас, по всей видимости, знал, как приводить автомат в действие, но этот секрет он унес с собой в могилу. Не так ли, юный Дж… прошу прощения, сэр Джон?

Эта нарочитая вежливость покоробила Гора, и он презрительно поморщился. Но сейчас его занимало другое.

– Да, потомкам этот секрет остался неизвестен, – подтвердил он. – И разгадать его уже не удастся. Я знаю, о чем говорю, господа. В юности я много ломал голову над механизмом Золотой ведьмы. Я и сейчас могу легко объяснить, почему ни одно из привычных, испытанных решений тут не годится. Вот если бы… – Его вдруг поразила какая-то мысль. – Бог ты мой, а почему бы нам не пойти наверх и не посмотреть на нее прямо сейчас?! Как я раньше об этом не подумал! Мне, правда, слегка неловко. Знаете, я поймал себя на мысли, что по старой привычке начинаю