— Капитан, — спросил Чадович, который называть старшего товарища по имени стеснялся, — и много случаев, чтобы убийца приходил к жертве?

— Не много, но случались. Есть ситуации, когда преступник почти всегда находится рядом с трупом, и, я бы сказал, обязан там быть.

— При автонаездах?

— Нет, я имею в виду действия умышленные. Когда муж убивает жену или наоборот.

Среди гулявших в парке они выделялись. Один очень высокий, худой, нескладный, с костистым лицом, обтянутым дубленой кожей; второй роста среднего, франтоватый, с русыми кудрями до плеч. Не иначе как известный артист со своим телохранителем.

— У меня, Володя, был эпизод, когда убийца заделался понятым при осмотре его жертвы.

— Как же так?

— Труп на улице, ночь. Прохожих мало. Нужны понятые. Я квартал отъехал, увидел гражданина, ну, и попросил в понятые. А он-то ножом и пырнул.

Чадович хотел расспросить, что было дальше, но высокие кусты заслонили будку и все прилегающее пространство. Они свернули на другую аллею, больше похожую на просеку, прорубленную в толстых светлоствольных тополях, где Оладько уже начал другую историю на ту же тему:

— Или вот эпизодик… Осматриваем труп в квартире. Вдруг входит мужик. Что надо? Замешкался, закашлялся… Короче, убийца. Вернулся за оброненной кепкой. Вспомнил, что могут найти по одной волосинке, поскольку ДНК…

— Ну, а не пришел, то и не нашли бы?

— Еще бабушка надвое сказала.

День перевалил на вторую половину. Парковый кислород и длительная ходьба навели их на почти одновременную тему. Первым высказался Чадович, что как-то видел по телевизору развлекательную передачу «Кто эротичнее съест банан?» Оладько заметил, что сардельку есть эротичнее. В результате Чадович сбегал к ближайшему ларьку, откуда принес бутерброды с курятиной и минералку. Они сели на скамейку, не выпуская взглядом объект наблюдения, и закусили. Оладько, правда, заметил, что курятина отдает кошкой. Лейтенант его не поддержал, но не потому, что лично покупал бутерброды, а потому, что никогда кошек не ел и вкуса их не знал.

Чадович вернулся к прерванной теме:

— Совпадения да случайности, а вот так, чтобы убийца пришел с целью глянуть на убитого…

— Было. Нашли в лесу труп с ножевым ранением. В яме завален хворостом. Труп увезли в морг. По рекомендации следователя прокуратуры Рябинина устроили засаду. Начальство матерится. Людей на дело не хватает, а тут пятеро суток кто-то дежурит. На шестые сутки к яме подошел грибник с корзиночкой, осмотрелся и начал разгребать сучья. Тут его и взяли.

— Но почему он пришел, почему?

— У Рябинина есть какая-то теория. Я думаю, что убийца не выдержал пытки неизвестностью. Он совершил убийство. По его понятиям, чуть ли не подвиг. А по телеку не показывают, в газетах не пишут, его вроде бы никто не ищет… Молчанка. В голову лезут всякие мысли, в том числе и глюки. А может, и не убил? Вот нервы и не выдерживают…

— У нашего артиста нервы выдержат.

— А вдруг пошлет того, маленького, которого ты упустил?

Их скамейка со временем оказалась в тени, и они сразу почувствовали осень. Ветерок побежал не летний, сквозняковый. Он, ветерок, решил потрепать клен — да ведь не лето: с него сразу тяжело упало несколько испуганных покрасневших листьев.

Оладько потирал руки. Чадович изредка шевелил плечами, словно они чесались. Оперативники не замерзли — переживали вынужденное безделье. Свои дела стояли, ребята в отделе зашивались… Оладько вздохнул:

— Совчатый увольняется.

— Он же работает без году неделя?

— Явился к полковнику, сообщил, что потерял табельное оружие, и принес готовенький рапорт об уходе из органов.

— Совесть заела.

— Наивный ты, как и твои локоны, — усмехнулся Оладько. — Полковник мне приказал ехать с Совчатым и без пистолета не возвращаться. Если не найдет, то, говорит, сверни ему голову.

— Где же возьмет, если потерял?

— Через час оружие мы привезли — пистолет лежал у него дома под подушкой.

— Перед увольнением задумал присвоить?

— Уже не первый эпизод. Специально идут в милицию, чтобы получить оружие, удостоверение, обмундирование и смыться в охранную структуру или в бандитскую.

Они поговорили о кадрах, которые набирают даже по объявлениям на заборах; о непрофессионалах, которых назначают на руководящие должности; о литерных оперативных мероприятиях, дающих хороший результат; о себе, о дураках, рискующих жизнью за мизерную зарплату; об американской полиции, имеющей на вооружении двенадцатизарядный «Смит-и-Вессон» и автомобиль «Мустанг, не идущий в открытую продажу…

Разговор оборвался разом, на полуслове, словно они были приборами, которые обесточили. Оба смотрели на женщину с распущенными волосами цвета жидкого кофе: она прошла мимо томно-ленивой походкой и как-то сияя загорелым лицом в упавшем на него солнце. Оладько выдернул из пиджака карандашный портрет женщины, хорошо нарисованной Дашей, супругой потерпевшего. На секунду оперативники впились в него взглядами…

Не сговариваясь, вскочили и пошли за ней. Конец аллеи был густо затенен кустами жимолости. Здесь расходились в стороны две загогулистые и уже сумеречные дорожки, на которых женщины уже не было видно. Оладько приказал:

— Я по этой, ты по той.

Оперативники разошлись, Чадович побежал по своей. Уже после второго поворота он ее догнал. Девушка обернулась:

— Ну?

— Мадам, хочу познакомиться…

— А ты кто?

— Я — клон.

— Из пробирки? — усмехнулась она вроде бы одними карими глазами, блеснувшими полированным деревом.

— Я из бутыли, — пошутил и он.

— И много там вас, клонов?

— Где?

— В милиции…

Удара он не видел: острая, прямо-таки костяная боль посадила его на землю. По хрусту веток лейтенант понял, что она ушла напрямик, через кусты. Хруст веток с противоположной стороны привел Оладько. Капитан спросил, сдерживая не то крик, не то рев:

— Убежала!

— Да.

— А чего ты сидишь?

— Изучаю ее следы, — буркнул Чадович, потирая ногу.

41

Что такое «ближний пригород»? Это когда из леса виден микрорайон. Пансионат походил на желтый деревянный торт: столько на нем было наверчено верандочек, башенок и балкончиков. Утонуть в зелени он не мог, потому что сосняк был прорежен, как и все пригородные леса. Не то мелкое озерцо, не то водянистое болото расположилось рядом с пансионатом. На том берегу стоял домик частника, тоже желтый, видимо, крашенный остатками пансионатской краски.

Начальник хозяйственной — или какой там части? — водил Голливуда по пансионатскому дому, пустому и гулковатому.

— На улице тепло, могли бы функционировать, — заметил Голливуд.

— Нерентабельно, путевки дорогие, никто не едет. Консервируем до мая. Доживете?

— Договор дороже денег.

Администратор смотрел на нового работника с сомнением. И хотя Голливуд был в кирзачах, в потертой теплой куртке и в кепке, на сторожа он не походил. Усики, бородка, шрам… Кепка на