– Кофе!

* * *

– Мы все еще приходим в себя. – Словно настойчиво подчеркивая слова Виктории, откуда-то поблизости раздался звук дрели.

Они сидели в кабинете, стены которого были покрыты детскими рисунками, и пили благословенно крепкий кофе. (В моем возрасте уже поздно суетиться с кофе без кофеина.)

– Ты про стройку?

– Стройку, которой так и не было. Я серьезно, три года школа просто разваливалась, и никто ею не занимался. Пэт, поверь, ты бы точно не хотела оказаться на моем месте. Мне пришлось из директрисы превратиться в бригадиршу! – Виктория резко разрезала воздух своими острыми изумрудными ногтями. – Часами приходится висеть на телефоне, обсуждать протекающие трубы и сломанные пожарные выходы, но стоило только дозвониться – давай, пока!

– Отказывались работать?

– Хуже! Они просто игнорировали. Мистер Пил вешал лапшу на уши: «Ваши просьбы услышаны» – и все, больше от них ни слова.

– Они вообще ничего не делали?

– Ничего! Ремонт не шел, книги и карандаши не закупались, новых учителей никто не искал. – Виктория снова засмеялась. – Проблемы копились. – Она замотала головой, улыбку сменило мрачное выражение лица. – Ужас, короче, ни в одной школе такое не должно происходить. В какой-то момент у меня была заполнена лишь половина ставок, в потолке третьеклашек была дыра, и ни один пожарный выход не закрывался! И – вишенка на торте – канализацию прорвало и все пошло обратно! Прямо во время репетиции песни «Охота на медведя»[22]! – Еще один раскатистый, добрый смешок. – Как говорится, вокруг не обойдешь, снизу не подлезешь, придется напрямик! На спасении детей остались только я да Кэш, начальник стройки.

– И Стив Ньюсон?

– Что Стив Ньюсон? – улыбка исчезла с лица Виктории.

– Какой он человек?

– Гордый кастлфордец! – она сымитировала его йоркширский акцент. – Он подручный Брайана Пила.

– Ненадежный, я так понимаю?

– Нормальный, только появлялся редко. У него были «другие приоритеты», назначенные мистером Пилом. Я чаще слышала его приветствие на голосовой почте, чем его самого. Однажды он все-таки пришел… – Виктория вдруг замолчала.

– И?

– Скажем так, мне не нравилось находиться с ним наедине. Я всегда оставляла дверь открытой, чтобы Мира могла меня видеть.

– Зачем?

Виктория покачала головой.

– Он ничего такого не делал и не говорил, – сказала она, – просто есть в нем что-то такое…

Пэт вспомнила стук по окну ее машины. Значит, дело не только в ней.

Тут и правда раздался стук, в дверном проеме появилась голова офис-менеджера.

– Миссис Долби велела спросить, не забыли ли вы про стикеры для дошколят?

Украшенная кольцами ладонь подлетела к губам цвета фуксии.

– О господи! Мира, скажи миссис Долби, что я лечу!

Они шли по коридору, каблуки Виктории властно стучали по паркету.

– Моя гордость и моя отрада, – она развела руками, указывая на пол. – Занималась им по пятницам, сама полировала. Брала его и говорила: «Кэш, врубай моего плохиша, пришла Баффи, истребительница паркета!»

– Ты сама обрабатывала пол?

– Уборщиков у нас не было, а компании, которая должна была их предоставить, не заплатили. Остались только я, Кэш и Мира.

Виктория влетели в ясли – торнадо цвета, запаха и звука.

– Божечки, посмотрите-ка на них! Как все замечательно послушно сидят! – Двадцать шесть пар плотно сведенных ног, двадцать шесть ровных спинок. – А я принесла вам стикеры! Кто сегодня заслужил стикер «молодец»?

По пути назад в кабинет Пэт снова заметила, что все стены увешаны детскими работами – яркими, счастливыми, цветными. Очень в стиле Виктории.

Раздался злобный крик.

– Наш класс для наказанных, – сказала Виктория. – Проблемы есть, Господь свидетель. Наш район никогда не славился благополучностью – дешевые, старые дома? Есть! Туберкулез? Есть. Поговаривают, сюда едут за разной дрянью. – Она снова покачала головой и открыла дверь в кабинет. – А потом нас спрашивают, почему школы не могут быть просто бизнесом? Потому что школы для людей, а люди – не «бизнесы».

– Кто сейчас занимается школой? – спросила Пэт, усаживаясь.

– Другой траст, – небрежно бросила Виктория, а потом рассмеялась. – Но Лоудстоун сильно, сильно лучше.

– Лоудстоун?

– Знаешь их?

– Они и мою старую школу выкупили.

– Варнава-что-то-там?

Пэт кивнула.

– Моя подруга теперь там в комитете, – сказала она.

– Я работала с Крисом Канном. – Виктория тоже села обратно в кресло. – Гендиректором. Пару четвертей он был моим заместителем.

– Как он тебе?

Виктория улыбнулась:

– Очень уверенный, идет только вперед и вверх! Сосредоточенный. – Она украдкой осмотрела кабинет. – ЗРТ.

Пэт так спонтанно не взрывалась от хохота уже много лет. ЗРТ – универсальное прозвище для мужчин, которое они изобрели тридцать лет назад: Заметная резинка трусов. На него вдохновил школьный психолог с песочного цвета бородой, который ездил на «Ладе» и использовал гнутую вешалку в качестве телевизионной антенны.

– Но Крис сам был учителем и, как мне кажется, еще не забыл, каково это – быть по нашу сторону доски, – сказала Виктория. – Он быстро принялся ремонтировать здание. – Как по указке, где-то раздался электрический стон. – У него тоже было «видение». Получится ли у него его воплотить – другой вопрос. Он обожает концепт «Ананасовой математики», который, как он думает, может начать в образовании настоящую революцию. Я же сомневаюсь, честно. – Она улыбнулась, они обе сморщились, потому что слышали подобные клише уже много-много раз. – А у твоего Варнавы все хорошо? – спросила Виктория.

Пэт бездумно кивнула. Ей показалось неуместным пересказывать все подробности анонимных писем и ядовитых оскорблений. Пэт очень любила Викторию, но ясно могла себе представить, как сплетни разнесутся по всему Брэдфорду уже к выходным.

– Миссис Бриттен держит там все в ежовых рукавицах.

Виктория напряглась:

– Кейли Бриттен?

– Ты ее знаешь?

– Пышные волосы? Висюльки на браслете, которые можно использовать как холодное оружие?

– Звучит похоже. – Пэт осознала, что не имела ни малейшего представления, как выглядит Кейли Бриттен. – Вы знакомы?

– Она с нами работала. С Бэрри Пилом. Кейли Брильяшка, так мы ее звали. Клянусь, Пэт, стоило ей только руки поднять, эти браслеты было слышно на соседней улице.

– Она ненадежная?

Виктория нахмурилась:

– Да нет, нормальная, просто очень холодная. Ты говоришь, что школа у нее в ежовых рукавицах, – так я понимаю, на мой взгляд, она Муссолини даст фору. Одна из моих коллег, приятнейшая девочка, подошла к ней и, как я слышала, вышла напуганная до смерти. Ушла, сейчас работает в магазине. – Она замотала головой, в глазах показалась печаль. – Никто такого не заслужил. Энджи была хорошей, дети ее обожали.

Очень похоже на Кейли Бриттен. Вполне вероятно, что кто-то захочет писать ядовитые угрозы такому человеку. Но еще пятнадцать совершенно другим людям?

– И знаешь, что еще? – Виктория заговорила тише, бегло